Тысяча и одна ночь. В 12 томах

Наконец все школьники сговорились и пожаловались школьному учителю на дурное обращение Аджиба. И вот школьный учитель, который уже успел убедиться, что наставления не действуют на сына визиря, но не решался исключить его из школы из почтения к его деду-визирю, выслушал жалобу детей и сказал им:

— Я научу вас, что нужно сказать Аджибу, чтобы он не возвращался больше в нашу школу. Завтра во время отдыха окружите Аджиба и говорите друг другу: «Мы придумали очень забавную игру. Но в ней может принять участие только тот, кто громко произнесет имя своего отца и своей матери. Тот же, кто не может сделать этого, будет признан незаконным сыном и не сможет играть с нами».

И вот утром, как только Аджиб явился в школу, дети окружили его, и один из них, как было раньше условлено между ними, воскликнул:

— Да, это чудесная игра! Но в ней может принять участие только тот, кто назовет имя своего отца и своей матери! Ну, начинайте теперь по очереди! — И он подмигнул им.

Тогда выступил вперед один из мальчиков и сказал:

— Меня зовут Набих! Мать мою зовут Набиха! А отца — Изеддин!

Потом выступил другой и сказал:

— Меня зовут Нагиб! А мать мою зовут Гамилла. А отца — Мустафа!

Потом выступили третий и четвертый и сказали то же самое.

И когда пришла очередь Аджиба, он произнес высокомерно:

— Я Аджиб! А моя мать — Сетт эль-Госн! А отец мой — Шамзеддин, визирь Египта!

Тогда все дети закричали:

— Нет, клянемся Аллахом, визирь не твой отец!

И маленький Аджиб воскликнул с гневом:

— Да сразит вас Аллах! Визирь поистине мой отец!

Однако дети стали хихикать и хлопать в ладоши и, повернувшись к нему спиною, закричали:

— Убирайся! Ты не знаешь имени своего отца! Шамзеддин не отец тебе, а дед! Он отец твоей матери! И ты не можешь играть с нами!

И дети разбежались, заливаясь смехом. Тогда Аджиб почувствовал стеснение в груди и готов был разрыдаться.

Но школьный учитель подошел к нему и сказал:

— Как, Аджиб, неужели же ты не знаешь, что визирь не отец твой, а дед, отец твоей матери Сетт эль-Госн? Что же касается твоего отца, то ни ты, ни мы и никто вообще не знает, кто он. Ибо султан выдал замуж Сетт эль-Госн за конюха-горбуна, но конюх не мог спать с Сетт эль-Госн, потому что в ночь его свадьбы — так говорит весь город со слов горбуна — джинны заперли его и овладели Сетт эль-Госн. И горбун рассказывал удивительные вещи о буйволах и ослах и других подобных существах. Итак, знай, что имя твоего отца не известно никому! Смири же свое сердце перед Аллахом и твоими товарищами, которые относятся к тебе как к незаконнорожденному. Ты, Аджиб, находишься в том же положении, как и дитя, купленное на рынке и не знающее имени своего отца. Повторяю тебе, знай, что визирь Шамзеддин — твой дед, а отец твой не известен никому. И советую тебе смирить твою гордость.

Услыхав слова школьного учителя, маленький Аджиб побежал к своей матери Сетт эль-Госн, и рыдания так душили его, что он долгое время не мог произнести ни слова. И мать принялась утешать его, и при виде его печали сердце ее сжалось от тоски, и она сказала ему:

— Дитя мое, объясни твоей матери причину твоего горя! — И она осыпала его ласками и поцелуями.

Тогда маленький Аджиб сказал ей:

— Скажи мне, о мать моя, кто мой отец?

И Сетт эль-Госн, пораженная этим вопросом, отвечала:

— Как? Разве ты не знаешь, что отец твой визирь Египта?

Но Аджиб сказал ей со слезами:

— О нет, визирь не мой отец! Не скрывай правды от меня! Я знаю, визирь твой отец, а не мой! Нет, нет, ты должна сказать мне всю правду, или я сейчас же убью себя этим кинжалом!

И маленький Аджиб повторил матери слова школьного учителя. Тогда при этом напоминании о ее муже и двоюродном брате красавица Сетт эль-Госн вспомнила о своей свадебной ночи и об удивительной красоте и обо всех совершенствах прекрасного Гассана Бадреддина из Басры. И при этом воспоминании она заплакала от волнения и среди слез и со вздохом прошептала следующие стихи: