Тысяча и одна ночь. В 12 томах

И люди, сопровождавшие визиря, не преминули посетить город и его базары, чтобы купить кое-что из нужных вещей и продать кое-что привезенное ими из Египта; и они не преминули принять ванны в знаменитых хаммамах и сходить в мечеть Джамия-аль-Умейи[85], расположенную в самом центре города и не имеющую себе равных во всем мире.

Что же касается Аджиба, то и он, сопровождаемый добрым евнухом Саидом, пошел развлечься в город. И евнух шел несколько позади него и держал в руке дубину, которой можно было бы убить верблюда, ибо он знал репутацию обитателей Дамаска и желал при помощи этой дубины помешать им приближаться к хорошенькому Аджибу, его господину. И действительно, он не ошибся; ибо, лишь только в городе показался Аджиб, жители Дамаска тотчас же заметили, сколько в нем грации и очарования, и увидели, что он нежнее северного ветерка, слаще свежей воды во время жажды, приятнее здоровья во время избавления от болезни; и вот все люди из домов и из лавок начали сбегаться позади Аджиба и евнуха, и они все время следовали безотлучно за Аджибом, невзирая на огромную дубину евнуха. А иные бежали скорее других и опережали Аджиба и садились на землю на его пути, чтобы получше и подольше насмотреться на него. Наконец по воле рока Аджиб и евнух очутились перед лавкой пирожника и, желая избавиться от этой нескромной толпы, остановились.

И эта лавка была как раз лавка Гассана Бадреддина, отца Аджиба.

К тому времени старый пирожник, названый[86] отец Гассана, умер, и Гассан наследовал его лавку. И в этот день Гассан собирался готовить одно восхитительное блюдо из зерен граната и других сладких и вкусных вещей. И вот при виде входящих в его лавку Аджиба и его раба Гассан был очарован красотою маленького Аджиба, и не только очарован, но даже потрясен, и сердце его наполнилось каким-то божественным и необыкновенным чувством, и, охваченный любовью, он воскликнул:

— О юный господин мой, ты, который пришел покорить мое сердце и который овладел уже всем сокровенным моим существом, ты, к которому влекут все мои чувства до глубины моей внутренности, не сделаешь ли ты мне такую честь, не войдешь ли в мою лавку? И не можешь ли ты мне сделать удовольствие — отведать моих сластей хотя бы из сострадания ко мне?

И при этих словах глаза Гассана наполнились против его воли слезами, и он заплакал, вспомнив все свое прошлое и сравнивая прежнее свое положение с настоящим своим жребием.

Когда Аджиб услышал слова своего отца, сердце его смягчилось, и он повернулся к своему рабу и сказал ему:

— Саид! Этот пирожник тронул мое сердце, и мне кажется вероятным, что он оставил где-нибудь вдали своего ребенка и что я напоминаю ему этого ребенка. Войдем же к нему, чтобы сделать ему удовольствие, и отведаем того, что он предлагает нам. И если мы будем сострадательны к его несчастью, вероятно, и Аллах смилостивится над нами и пошлет нам успех в наших поисках.

Однако на эти слова Аджиба евнух воскликнул:

— Ради Аллаха, господин мой, это невозможно! О! Ни в коем случае! Неприлично сыну визиря входить в лавку пирожника на базаре и тем более есть, как хочешь ты, у всех на виду! Ах, нет! Впрочем, если ты боишься этих негодяев и этой толпы, которая следует за тобою, и ради этого желаешь войти в эту лавку, то я сам могу прогнать их всех и оградить тебя от них при помощи этой хорошей палки! Но входить в лавку! О нет, нет, никогда!

При этих словах евнуха пирожник Гассан Бадреддин очень рассердился, и он обратился к евнуху с полными слез глазами и с мокрыми щеками и сказал ему:

— Какой вельможа! Почему это ты не желаешь принять во мне участие и сделать мне удовольствие войти в мою лавку? О ты, черный, как каштан снаружи, и такой же белый, как и он, внутри! О ты, которого восхваляли все наши поэты в дивных стихах, я могу открыть тебе тайну, как сделаться тебе таким же белым снаружи, как и внутри!

Тогда честный евнух рассмеялся и вскричал:

— В самом деле? В самом деле? Ты можешь? И как же это? Ради Аллаха! Скажи же мне это поскорее!

И тогда Гассан Бадреддин произнес следующие удивительные стихи в честь евнухов:

Его манер приветливая мягкость,
И благородство всей его осанки,
И вежливость изящная его
Давно его превознесли над всеми
Хранителями во дворцах царей!
Какой примерный он слуга в гареме!
И так он мил, что ангелы с небес
К нему нисходят, чтоб служить покорно!

Эти стихи поистине были так прекрасны и так хорошо и кстати произнесены, что евнух был тронут и в то же время чрезвычайно польщен; и, взяв за руку Аджиба, он вошел вместе с ним в лавку пирожника.