Тысяча осеней Якоба де Зута

«…Мы с вами заключили соглашение. – Орито выдерживает взгляд настоятельницы. – Помните?»

«Последнее слово, – настоятельница выдерживает взгляд Орито, – будет за господином настоятелем».

«А до тех пор». Орито не отводит глаз и повторяет вслух:

– Я – не «мы».

Личико Бинё, мокрое, розовое, бархатное, сморщилось, и раздается протяжный писк.

– Сестра? – Яёи в последний раз прикладывает сына к груди.

Акушерка осматривает воспаленный сосок.

– Мне уже лучше, намного, – уверяет Яёи. – Пустырник помогает.

Орито вспоминает Отанэ из деревни Куродзанэ – это ведь она снабжает монастырь травами. Не потребовать ли в качестве одного из условий, чтобы им разрешили встречаться, хотя бы раз в год? Новая сестра по-прежнему занимает самую низкую ступень в иерархии пленниц храма, но решение вернуться, принятое на мосту Тодороки, и ее успешная помощь Яёи с рождением близнецов значительно повысили ее статус. За ней признали право отказаться от снадобья Судзаку, разрешили три раза в день гулять по наружным стенам, а мастер Гэнму подтвердил, что Богиня не станет выбирать Орито для Одарения, – а Орито должна за это молчать о поддельных письмах. Соглашение стоило ей немалых душевных терзаний; ни один день не обходится без мелких стычек с настоятельницей; а господин настоятель Эномото может все разом отменить… «Но эта битва, – думает Орито, – дело дней грядущих».

В дверь кельи заглядывает Асагао:

– Настоятельница, фастер Судзаку идет!

Орито смотрит на Яёи – та изо всех сил старается не заплакать.

– Спасибо, Асагао! – Настоятельница вскакивает живо, как молоденькая девушка.

Садаиэ повязывает платком свою уродливую голову.

С уходом настоятельницы разговор становится свободней.

– Успокойся, – говорит Яёи орущему сыну, – у меня их две! Не жадничай…

Бинё наконец находит материнский сосок и начинает кормиться.

Ключница Сацуки не отводит взгляд от личика Синобу:

– Хорошо, полный животик!

– И полный свивальник кое-чего пахучего, – прибавляет Орито. – Позвольте мне, пока она не заснула?

– Ах, я сама! – Ключница кладет Синобу на спинку. – Мне не трудно.

Орито уступает ей печальную честь.

– Я пойду принесу горячей воды.

– Подумать только, – говорит Садаиэ, – всего неделю назад какие тощенькие были Дары! Ручки-ножки как паучьи лапки.

– Нужно сказать спасибо сестре Аибагаве, – говорит Яёи, поудобнее пристраивая жадно чмокающего Бинё, – что они так быстро окрепли.

– Нужно ей сказать спасибо, – подхватывает ключница Сацуки, – что они вообще родились.

Мальчик десяти дней от роду сжимает и разжимает ручку, нежную, как лепесток.

– Это все благодаря твоему терпению, Яёи, – говорит Орито, подливая кипяток из чайника в ковшик с холодной водой, – твоему молоку и твоей материнской любви.

«Не говори о любви, – обрывает она саму себя, – нельзя сегодня».

– Дети хотят родиться; повитуха только помогает чуть-чуть.

– Как ты думаешь, – спрашивает Садаиэ, – кто Одаритель? Может быть, мастер Тимэи?

– Этот вот – щекастый бесенок. – Яёи гладит Бинё по головке. – А у Тимэи щеки впалые.

– Тогда мастер Сэйрю, – шепчет ключница Сацуки. – Он, как разозлится, прямо царь бесов…

В другой день женщины посмеялись бы над этими словами.

– Глаза Синобу-тян, – говорит Садаиэ, – совсем как у бедного послушника Дзирицу.

– Я и сама думаю, что близнецы – его, – отвечает Яёи. – Он опять мне снился.

– Странно, как подумаешь. – Сацуки разматывает грязную ткань свивальника. – Послушник Дзирицу умер и похоронен, а его Дары только начинают жить. Странно и грустно.

Ключница мягкой тряпочкой собирает резко пахнущую субстанцию и обмывает попку крошечной девочки теплой водой.

– А может так быть, что у Синобу – один Одаритель, у Бинё – другой?

– Нет. – Орито вспоминает прочитанные голландские книги. – У близнецов один отец.

В келью торжественно вводят мастера Судзаку.

– Хорошего утречка, сестры!

Сестры хором отвечают:

– Доброе утро!

Орито слегка кланяется.

– Прекрасная погода для первой в этом году Передачи Даров! Как наши Дары себя чувствуют?

– Два кормления за ночь, мастер, – отвечает Яёи. – И вот сейчас еще одно.

– Отлично! Я дам каждому по капельке Сна; они не проснутся до Куродзанэ, а там на постоялом дворе их ждут две кормилицы. Одна – та самая, что отвозила Дар сестры Минори в Ниигату два года назад. Крошки будут в хороших руках, самых лучших.

– Сестра Яёи, – говорит настоятельница Идзу, – у мастера чудесные новости.

Судзаку скалит острые зубы.

– Твои Дары будут расти вместе при буддийском храме близь Хофу, у бездетного священника с женой.

– Вы подумайте! – ахает Садаиэ. – Маленький Бинё вырастет и станет священником!

– Они получат прекрасное образование, – говорит настоятельница, – как дети духовного лица.

– И они будут вместе, – прибавляет Сацуки. – Разве может быть лучший подарок?

– Передайте господину настоятелю мою сердечную благодарность, – безжизненным голосом произносит Яёи.

– Ты сама сможешь его поблагодарить, – говорит настоятельница, и Орито вскидывает голову, отвлекаясь от стирки свивальника. – Господин настоятель приезжает завтра или послезавтра.

Орито ощущает дыхание страха.