Тысяча осеней Якоба де Зута

– Правду говорят, – Орито подтирает с пола пятна рвоты, – повторенье – мать ученья.

Яёи утирает глаза рукавом:

– Сестра, почему меня до сих пор все время тошнит?

– Иногда тошнит до самых родов…

– В прошлый раз мне страшно хотелось сладостей данго, а сейчас от одной только мысли…

– Беременность каждый раз протекает по-разному. А теперь приляг ненадолго.

Яёи ложится на спину, обхватив руками выпирающий живот, и о чем-то задумывается.

Орито догадывается о чем.

– Ты по-прежнему чувствуешь, как ребенок пинается?

– Да. Мой Дар… – она поглаживает себя по животу, – радуется, когда слышит тебя, но… В прошлом году сестру Хотару на пятом месяце все еще рвало, и потом у нее случился выкидыш. Дар погиб за несколько недель до того. Я была при этом. Вонь стояла такая…

– Так сестра Хотару несколько недель не чувствовала, чтобы ребенок шевелился?

Яёи словно и рада и не рада подтвердить:

– Я… Наверное, не чувствовала.

– А твой брыкается, какой из этого следует вывод?

Яёи хмурится, но позволяет логике Орито себя успокоить.

– Я благодарю Богиню, что привела тебя к нам!

«Эномото меня купил. – Орито еле успевает прикусить язык. – Мачеха меня продала…»

Она втирает козий жир в раздутый живот Яёи.

«…И я проклинаю их обоих и скажу им об этом при первой же возможности».

Толчок под ладонью, пониже вывернутого наружу пупка Яёи; еще один, под нижним ребром…

…Рядом с грудиной пинается крохотная пяточка; что-то шевелится чуть левее.

– Возможно, – решается произнести вслух Орито, – у тебя двойня.

Яёи достаточно знает о жизни, чтобы понимать опасность.

– Это точно?

– Скорее всего. И это объяснило бы, почему тебя так долго тошнит.

– У сестры Хацунэ на второе Одарение была двойня. За одни роды поднялась на два ранга. Если Богиня благословит меня двойняшками…

– Да что может этот кусок дерева, – не сдерживается Орито, – знать о человеческих страданиях!

– Что ты, сестра! – ужасается Яёи. – Это все равно что оскорбить родную мать!

У Орито все внутри сводит судорогой. Невозможно вдохнуть.

– Видишь, сестра? Она слышит! Проси прощенья скорей, тогда она перестанет.

«Чем больше я принимаю Утешения, – думает Орито, – тем больше его требуется».

Она несет зловонное ведро через всю галерею к помойной яме.

На коньке кровли сидят рядком вороны, глазея на пленницу.

– Вы могли приобрести сколько угодно других женщин, – хочется спросить у Эномото, – зачем же вы отняли жизнь у меня?

Да только настоятель за пятьдесят дней ни разу не посетил свой монастырь.

– Всему свое время, – отвечает настоятельница Идзу на любые мольбы и расспросы. – Всему свое время.

В кухне сестра Асагао помешивает суп на пыхтящем огне. Ее уродство – одно из самых заметных: губы срослись кружком, из-за чего и речь невнятная. У ее подруги Садаиэ от рождения череп неправильной формы, словно бы кошачий, отчего глаза кажутся неестественно огромными. Увидев Орито, она замолкает на полуслове.

«Почему они на меня смотрят, как белки на голодного кота?» – удивляется Орито.

Судя по выражениям их лиц, она опять думала вслух.

Еще одно унизительное воздействие Утешения и всего Сестринского дома.

– Сестре Яёи нездоровится, – говорит Орито. – Я хочу отнести ей чаю. Пожалуйста.

Садаиэ глазами показывает на чайник. Один глаз карий, другой – серый.

Ее собственная беременность уже заметна под одеждой.

«Будет девочка», – думает дочка врача, наливая в чашку горький напиток.

* * *

Когда раздается гнусавый голос послушника Дзано: «Сестры, ворота открываются!» – Орито спешит прочь по внутреннему коридору и отворяет раздвижные двери примерно на полпути между кельями настоятельницы Идзу и ключницы Сацуки. Всего один раз, в первую свою неделю здесь, она увидела отсюда обе пары ворот открытыми, а за ними – ступени, группу кленов, старшего монаха в синем плаще и послушника в грубой рясе из некрашеной пеньковой ткани…

…Но сегодня, как обычно, дежурящий у ворот послушник не так небрежен. Орито видит только закрытые створки внешних ворот и двух послушников, толкающих тележки с провизией на день.

Из Парадного зала появляется сестра Савараби.

– Послушник Тюаи! Послушник Мабороси! Надеюсь, вы в снегу не промерзли до костей? Бессердечный мастер Гэнму, заморил голодом своих молодых жеребцов, одни скелеты остались!

– Да уж мы найдем, как согреться, Девятая сестра! – зубоскалит в ответ Мабороси.

– Ах, как же я забыла-то? – Савараби кончиками пальцев поглаживает среднюю грудь. – Разве на этой неделе не очередь бессовестного лентяя Дзирицу?

– Послушник захворал, – отвечает Мабороси, вмиг став серьезным.

– Вот беда! Захворал, говорите? Простыл или серьезней что?

– Похоже, заболел тяжело. – Мабороси и Тюаи начинают перетаскивать припасы в кухню.

– Мы надеемся… – (Из Парадного зала выглядывает сестра Хотару с заячьей губой.) – Бедненький послушник Дзирицу болен не смертельно?

– Болезнь серьезная, – сдержанно отвечает Мабороси. – Нужно приготовиться к худшему.