Читаем У него ко мне был Нью-Йорк полностью

Оставить себя в покое. Потому что иногда ты не виновата, даже если в результате стряслось нечто неладное с тобой. Но оно бы не случилось, если бы не направленные на тебя активные действия другого человека.

Видя, что у стольких людей обвинить жертву — это условный рефлекс, я понимаю, почему мне пришлось выходить из прошлых отношений так долго и сложно.

Да нет, ты не виновата, ты была поставлена в нечеловеческие условия, в которых, по сути, у тебя не было никакого выгодного выбора.

До сих пор приходится напоминать себе по сто раз в день.

Но становится лучше.

Я знаю теперь, когда ситуация — моего авторства, а когда я втянута в то, что никогда не сотворила бы сама с собой.

Нам, женщинам, склонным как я когда-то, к созависимости, нужно непременно избавляться от «комплекса богини», которой подвластно всё. Которая всегда могла что-то там изменить в прошлом.

Не могла. Есть ситуации, в которых почти нет твоего контроля. Если тебя ударят в нос и польётся кровь, глупо утверждать, что это было твоё действие. Да нет, это было действие другого человека против тебя, это было насилие.

Мы все — сёстры в этом бессилии, мы все — сёстры в этой силе.

И осознать свою невиновность — важный шаг на пути прощания с насильственными сценариями в своей жизни.

Ручки да ножки

Сегодня, когда делала маникюр в салоне под названием «Ruchki da Nozhki», наблюдала странную сцену.

Вначале пять из десяти столиков заполонили аккуратненькие ухоженные китаянки среднего возраста. В качестве клиенток. Я бы и не обратила внимания никакого, если бы это не стало началом маленького спектакля.

Дамы были явно небедные, они делали консервативный френч или покрытие лаком некричащих оттенков, щебетали между собой на хорошем английском.

Далее в тот же салон вошли парень с девушкой. Она — молодая красивая китаянка, одетая в духе Йоджи Ямамото, крашенная в светло-коричневый оттенок, он — подкачанный синеглазый блондин европейской внешности в университетской толстовке.

Они начали обниматься, сидя на крохотном диване для гостей в ожидании своей очереди на маникюр.

Вдруг одна из тех китаянок, которым уже сделали процедуры, стала им посылать радостно воздушные поцелуи, а они начали ей так же активно и любовно отвечать.

Потом парня с девушкой увели в какие-то комнаты, а следом в салон зашли ещё человек пять китаянок и европейцы, точнее, те, кого в Америке называют просто «белыми»: седовласый мужчина, его жена средних лет и, скорее всего, их сын, напоминающий слегка накуренного героя сериала «Силиконовая долина» с ноутбуком под мышкой. Все — одной большой компанией. Они уселись на всё тот же крошечный диванчик, вокруг поставили стулья и начали громко и бурно обсуждать подробности какого-то торжественного мероприятия.

Китаянки, которым стали делать маникюр в самом начале, помахали пришедшей компании, затем все начали вставать с мест, расцеловываться в щёки, знакомиться и миловаться.

В общем, это были две семьи. Отец, мать, брат того белого мальчика в университетской толстовке и целый клан со стороны китайской девочки. Они все встретились в маникюрном салоне, чтобы познакомиться и обсудить грядущую свадьбу.

Маникюр и педикюр сделали все: бабушки, дедушки, сёстры, братья, шурины, девери и золовки. Это был такой семейный ивент. Люди готовились стать родными.

Быть красивой

Знать, что ты занимаешь своё место на земле. Быть уместной. Понимать, что на этот раз небесный сценарист точно ничего не перепутал и происходит именно то, чему должно быть, что тебе здесь рады.

Мы мчим по трассе где-то между штатами Нью-Мексико и Колорадо, солнце освещает деревянные домики. В сухой траве пасутся ламы, груды рыжих скал — на горизонте.

Мы мчим на автомобиле в горы.

Знать, что это место на земле никому больше не принадлежит. Кому-то другому, наверное, даже не было бы на твоём месте кайфово. Хорошо в нём именно тебе. У каждого своя конфигурация счастья.

Путь к ощущению своего места под луной долог, извилист и непостижим, он у каждого свой.

Я — Элли из степного и бескрайнего американского Канзаса, злая ведьма вначале лишила меня надежды, а потом выяснилось: волшебные туфли всё это время были прямо у меня на ногах.

Быть красивой — это работа настройщика для внутреннего фортепиано. Когда до мажор вдруг впервые открывается тебе во всей своей силе. Быть красивой значит быть взрослой и знать, что принесёт удовлетворение, а на каком празднике жизни сегодня точно обойдутся без тебя.

А сейчас я совсем простая. Волосы развеваются на ветру. Свободная однотонная футболка. Джинсовые шорты, которые мне велики. Худи на случай, если придут ветра. И я даже не знаю, как я выгляжу сейчас, соответствую ли чьему-то представлению об идеале, но я точно очень красивая.

Я на своём месте.

Саммер

Перейти на страницу:

Все книги серии Русский iностранец

Солнечный берег Генуи. Русское счастье по-итальянски
Солнечный берег Генуи. Русское счастье по-итальянски

Город у самого синего моря. Сердце великой Генуэзской республики, раскинувшей колонии на 7 морей. Город, снаряжавший экспедиции на Восток во время Крестовых походов, и родина Колумба — самого известного путешественника на Запад. Город дворцов наизнанку — роскошь тут надёжно спрятана за грязными стенами и коваными дверьми, город арматоров и банкиров, торговцев, моряков и портовых девок…Наталья Осис — драматург, писатель, PhD, преподает в университете Генуи, где живет последние 16 лет.Эта книга — свидетельство большой любви, родившейся в театре и перенесенной с подмосток Чеховского фестиваля в Лигурию. В ней сошлись упоительная солнечная Италия (Генуя, Неаполь, Венеция, Милан, Тоскана) и воронежские степи над Доном, русские дачи с самоваром под яблоней и повседневная итальянская жизнь в деталях, театр и литература, песто, базилик и фокачча, любовь на всю жизнь и 4524 дня счастья.

Наталья Алексеевна Осис , Наталья Осис

Биографии и Мемуары / Истории из жизни / Документальное

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище

Настоящее издание посвящено малоизученной теме – истории Строгановского Императорского художественно-промышленного училища в период с 1896 по 1917 г. и его последнему директору – академику Н.В. Глобе, эмигрировавшему из советской России в 1925 г. В сборник вошли статьи отечественных и зарубежных исследователей, рассматривающие личность Н. Глобы в широком контексте художественной жизни предреволюционной и послереволюционной России, а также русской эмиграции. Большинство материалов, архивных документов и фактов представлено и проанализировано впервые.Для искусствоведов, художников, преподавателей и историков отечественной культуры, для широкого круга читателей.

Георгий Фёдорович Коваленко , Коллектив авторов , Мария Терентьевна Майстровская , Протоиерей Николай Чернокрак , Сергей Николаевич Федунов , Татьяна Леонидовна Астраханцева , Юрий Ростиславович Савельев

Биографии и Мемуары / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное
40 градусов в тени
40 градусов в тени

«40 градусов в тени» – автобиографический роман Юрия Гинзбурга.На пике своей карьеры герой, 50-летний доктор технических наук, профессор, специалист в области автомобилей и других самоходных машин, в начале 90-х переезжает из Челябинска в Израиль – своим ходом, на старенькой «Ауди-80», в сопровождении 16-летнего сына и чистопородного добермана. После многочисленных приключений в дороге он добирается до земли обетованной, где и испытывает на себе все «прелести» эмиграции высококвалифицированного интеллигентного человека с неподходящей для страны ассимиляции специальностью. Не желая, подобно многим своим собратьям, смириться с тотальной пролетаризацией советских эмигрантов, он открывает в Израиле ряд проектов, встречается со множеством людей, работает во многих странах Америки, Европы, Азии и Африки, и об этом ему тоже есть что рассказать!Обо всём этом – о жизни и карьере в СССР, о процессе эмиграции, об истинном лице Израиля, отлакированном в книгах отказников, о трансформации идеалов в реальность, о синдроме эмигранта, об особенностях работы в разных странах, о нестандартном и спорном выходе, который в конце концов находит герой романа, – и рассказывает автор своей книге.

Юрий Владимирович Гинзбург , Юрий Гинзбург

Биографии и Мемуары / Документальное