У последней черты

— У нас у всех от души отлегло, когда ты сообщил нам, что мафиозная версия никому даже в голову не приходила. Это убедило нас в надежности нашего прикрытия. Но это означало также, что, если авария была делом рук соперничающей группировки, они тоже были вне подозрений у полиции. Те компьютерные файлы, что ты раскопал у своего друга дома, в принципе, могли-таки навести их на эту мысль. Честно говоря, я тогда сильно понервничал. К счастью, все обошлось. Кто не рискует, тот не пьет шампанского.

— Так кто же все-таки убил Дока?

За окном была уже непроглядная темь, и Джейку не хотелось заканчивать разговор.

— Мы так и не знаем, кто. Но твоему другу-следователю придется разыскивать убийцу уже без твоей помощи. Найдет он его, прекрасно — одним конкурентом в нашем деле станет меньше.

Не найдет, мы ничего не теряем. Ну, может, не совсем ничего. Мы с самого начала понимали, что слишком много секретов тебе раскрываем, но в этом и была изюминка всей нашей интриги. Ты, конечно, поклялся держать язык за зубами, — наша с тобой маленькая Омерта. Однако на данный момент ты уже перестал приносить нам пользу. Как говорится, если ты не приносишь доход, значит, ты наносишь ущерб. А с теми, кто наносит ущерб, Вудс, у нас разговор короткий. Принцип простой: «Открыл рот — умри». В твоем случае мы прибегаем к превентивной мере: «Умри, чтобы не открывать рот!»

Джейк чувствовал себя как никогда ужасно за то, что сдержал данное Саттеру слово. А сколько раз он не сдерживал слова, когда надо было бы? Почему же сдержал это, которое надо было бы нарушить?

— Да ладно тебе, Вудс, не переживай. На тебе лица нет. Рассматривай это как акт убийства из милосердия: когда жизнь человека становится нам не по карману, мы избавляем его от мучений. Доктор Кеворкян — наш кумир! Тебе даже не надо будет подписывать официальное согласие на эвтаназию! Представь себе, что мы твои врачи. Или родственники, которые не желают больше оплачивать твои медицинские счета, — как тебе больше нравится. Ты ведь умный человек, Вудс, все правильно понимаешь, да? Давай без обид, ладно? Мы за это время с тобой... сроднились, что ли. Настоящая мужская дружба завязалась, — Саттер опять расхохотался, только на этот раз несколько натужно.

Тусклый свет из единственной лампочки без абажура, свисающей с потолка, отразился в глазах Саттера, которые показались Джейку иными, чем прежде. Угольно-черные, эти глаза были безжизненны, безжалостны, бесстрастны. Леденящий акулий взгляд. Как я раньше не замечал? Эти нечеловечьи, животные глаза, злобные, бездушные, бесстыжие. Глаза хищника, робота-убийцы. Его веселость была не знаком добродушия, скорее причудой извращенного жестокого ума.

— К тому же, Джейк_у — Саттер сделал особое ударение на имени, как бы подчеркивая их «дружескую» связь, — нам бы хотелось избавить тебя от этого, как его? Ну, еще ветераны Вьетнама-то с этим мучаются? Ах да, чувства вины за то, что выжил. Ну как же, друзья погибли, а ты жив. Вы же вместе были, тебе тоже надо было... В общем, настал и твой черед.

— Но как же...

— Ну вот, этот момент профессионалы называют периодом моления, стадией торга или оттягиванием неизбежного. Ну, что ты хотел сказать? Что ты хотел предложить мне в обмен на жизнь? Ты не богат, я это знаю. Неужели колонку тиснешь в мою поддержку? Может, ты даже гарантируешь мне честное и точное цитирование? Или подписку бесплатную на «Трибьюн» обеспечишь? А, понял! Ты напишешь мою биографию! Тронут. Не спорю, это очень заманчивое предложение. Так, Вудс?

— Ты так уверен, что это вам сойдет с рук. Если меня убьют...

— Конечно, уверен! Конечно, сойдет! Не раз сходило. Так почему бы и на сей раз не выгореть делу? К тому же, никто и не догадается, что ты убит. Все подумают, что ты просто исчез. Навсегда. Конечно, твой дружок-следователь, может, и заподозрит неладное, ну так ты же ему не говорил, куда едешь, правда? Молодчина, хороший мальчик! Мы знали, что на тебя можно положиться. Даже если полиция решит, что дело нечисто, кого им искать? Недовольного читателя? Обиженных героев твоих колонок? Уж на нас никто и не подумает, — ведь никто даже не знает о нашем существовании! Мы тебе отличную могилку приготовили, правда, Чарли? Твое тело пролежит в тиши и покое лет пятьдесят, пока эти леса не расчистят под жилые кварталы. А к тому времени о Джейке Вудсе никто и не вспомнит. Никому до тебя не будет дела.

Саттер открыл свой портфель и, обернув руку носовым платком, вынул оттуда какой-то предмет. Джейк не мог разобрать, что это было, но в нос ударил до боли знакомый запах. Саттер продолжил:

— Кстати, совсем было позабыл поблагодарить тебя за твой Вальтер, говоришь, настоящий фашистский револьвер? Шикарный подарок! Я с ним обращаюсь крайне бережно, поскольку мы все

еще раздумываем, как бы получше его применить. Что такое, Джейк? Ты как будто удивлен? Ну сам подумай, нам вовсе не хотелось, чтобы ты расхаживал с пушкой, особенно, если бы наша операция провалилась и ты нас раскусил. Ну расскажи, Чарли, как было дело?