У самого синего моря

— Милая… Все образуется… — Другого противоядья от такой сверх изощренной формы воздействия на нервную систему не существовало.

Если мужчина поступает иначе, то он немедленно превращается в монстра в тысячу и одну раз мерзопакостней Фредди Крюгера.

Если мужчина поступает именно так, то получает еще один шанс на то, чтобы продержаться в мужьях до следующего его применения.

— Я так напугалась… — Шмыгнула носом Афелия.

— Я тоже… — Улыбнулся Джон супруге.

Мужчине не всегда нужно казаться сильным и бесстрашным. Ох, не всегда. Если вы на пару с женщиной чего- то боитесь, то это может вас сблизить гораздо сильнее, чем десяток разбитых хулиганских физиономий и два десятка возвращенных сумочек.

Хотя, близость также может гарантировать и некоторый критический объем кошелька.

Одно здесь под вопросом. О духовной близости здесь говорить сложно. О любой другой очень просто.

Джон потерся своим носом о нос Афелии. Та благодарно легла ему ухом на плечо.

— Милый… — Прошептала она ему нежно.

— И чего же нам теперь делать? — А вот на этот вопрос Джон ответ знал.

Он расправил могучие плечи и заговорщически произнес.

— Есть утку с яблоками… — Реакция на такой ответ наступила у Афелии с некоторым запозданием.

Вначале она была удивлена. Потом озадачена. Наконец, ей удалось сопоставить утку с яблоками и пищу, которой она была лишена больше семи часов.

Правильное сопоставление сразу добавило Джону авторитета.

— Утка — это классно! — Обрадовалась Афелия. — Я такая голодная! — Джон выпустил супругу из объятий и довольный хмыкнул.

— Джон! — Вдруг встревожилась Афелия.

— Вечернее платье?! — Предположил Джон.

— Ага! — Удивилась Афелия.

— А нужно? — Насторожился Джон. Афелия надула красивые губы.

— Хорошо… — Сдался Джон. — Я мигом. — Он склонил голову вперед, словно хотел выбить двери лбом, сделал пробное движение, упруго качнувшись на ногах.

Осторожно толкнул входные двери и выпрыгнул в ночь.

В первую секунду Джон стоял у порога своего домика, готовый свернуть челюсть любой нечисти, появившейся в пределах досягаемости его кулаков, но спустя эту самую секунду он понял, что никто, по крайней мере пока, в пределах досягаемости кулаков появляться не собирается.

Он глубоко вздохнул и задрал подбородок вверх.

Ночь была великолепна. Ночь была прекрасна. Ночь была непревзойденна. Опрокинутая вверх дном темень, исколотая миллионами звезд половина из которых бестолково шарахалась друг от друга в стороны, будучи не чем иным как космическими порождениями той же цивилизации, несколько его умиротворила.

Луна, недоуменно вытаращившая одинокий глаз, была действительно похожа на Луну и даже отбрасывала в едва колышущуюся черную воду волнистый рубчатый шлейф.

— Хорошо то как… — Прошептал Джон, втянул в легкие враз литров восемь соленого с запахом йода воздуха, и двинулся к куче тюков, в которой должно было находится вечернее платье Афелии.

Свернув за дакроновый угол своего туристического убежища, он остановился пораженный.

Нет, в том, что Сим-Сим справиться с уткой он не сомневался.

Но, вот чтобы подойти к лишь, пожеланию с таким усердием…

Он осмотрел себя с головы до ног. (В совместном звездно-спутниково-лунном свете он видел себя вполне отчетливо.) и остался недоволен.

Дело в том, что ужин уткой с яблоками не предполагал наличие паланкина в арабском стиле, лазерного шоу на воде, танцплощадки, высокой эстрады с атласным занавесом и десятка самых ярких представителей международного цыганского театра «Ромэн».

— Ай-нэ-нэ-э… А па-аче-му не мнэ? — Тоскливо настраивали музыканты голоса и инструменты в ожидании, какой — то очень важной персоны.

Сообразив, наконец, что важные персоны — это они с Афелией, Джон мелкими перебежками затрусил к тюкам.

Сидеть за столами, покрытыми белоснежными скатертями, уставленными самыми различными яствами, в драной футболке, пусть и с лейблом «Ред-Булс», ему не хотелось.

Глава 3

Афелия, отпустив мужа, стояла некоторое время неподвижно, прислушиваясь к тому, что могло бы происходить снаружи и внутри.

Прошло десять секунд и она, успокоившись, принялась активно потрошить сумочку с принадлежностями для макияжа.

Первым увидело свет древнее зеркальце из стекла, забранное в простую деревянную рамку.

Оно было особо драгоценным приобретением. В ее просвещенном обществе почти все зеркала были электронными.

Это, разумеется, делало процесс наложения краски на лицо более эффективным, но электронные зеркала были ужасными подхалимами. Опасаясь преждевременного расставания с хозяином, они отчаянно приукрашивали физиономии смотрящихся в них людей и частенько из-за этой их особенности получались неудобные казусы.

Какие? А вы представляете себе молодую женщину, которая по ошибке красит губы зеленой помадой, а зеркало из самых гуманных побуждений предлагает ей отражение в других более благопристойных оттенках.

Стеклянное зеркало, по крайней мере, не врет и именно по этой причине Джон год назад выпросил у старьевщика этот великовозрастный предмет интерьера.