У всех свои демоны

Дальше был судебный процесс, и его завершения, поставившего в том деле жирную точку, Мигель ждал с определённой опаской: что будет делать отец, оставшийся без цели? Не вызовет ли её достижение эффекта вытащенного стержня, на котором он держался все эти годы? Оказалось, что нет, и этот рубеж Гектор Мозели смог перешагнуть, не споткнувшись. Хотя временами Мигелю казалось, что теперь отцу всё-таки чего-то не хватает. Он хихикнул: может быть, познакомить его с Изольдой? Правда, она же замужем… О, тогда с Фа! Мигель живо представил перспективы такого знакомства и изрядно развеселился: в битве «Кто кого построит», он бы поставил на отца, но только в силу родства и привычки, и то не больше недельной зарплаты.

Шутки шутками, но найти общий язык с Фа Мигелю самому тоже не помешало бы. Естественно, ей в хозяйстве его истории про неизвестно кого, то ли страдающего бессонницей, то ли задумывающего неизвестно что даром не нужны, и так головной боли хватает. Как и версии мельхиорца о невиновности приятеля, кстати. Проще списать на безалаберность и сосредоточиться на расчётах, хватит ли «овсянки» до первого сброса, или пора уменьшать порции. Но как же было бы проще иметь на своей стороне начальника экспедиции! И уверенность, что начальник экспедиции не тот самый «неизвестно кто»…

Мигель вздохнул. Как хочется быть нормальным человеком, а не менять, как некоторые друзья отца, код на двери дважды в день! Да ещё и забыть, какой код поставил… Но, похоже, на Оранжевой его личной головной болью будут совсем не медицинские проблемы…

Лететь до Третьей партии осталось чуть больше двух часов. Внизу проплывала очередная горная страна, на этот раз прорезанная многочисленными ущельями. Красин рассказывал, что давным-давно климат Оранжевой был теплее, и вода не собиралась в ледяных шапках на полюсах и не пряталась глубоко под землёй, а свободно текла по поверхности планеты. Но жизнь здесь не возникла даже тогда. Человек сумел найти ответы на многие вопросы, но пока никто не может сказать точно, почему где-то появляются живые существа, а другие планеты, даже вполне пригодные для жизни, так и остаются пустынными.

Горы заканчивались, на горизонте показалась очередная заполненная песком котловина. Мигель устало потянулся, не глядя, взял из подставки новую бутылку и сделал пару глотков. В этот момент что-то негромко хлопнуло, «Стрекоза» вздрогнула, и на фюзеляже расцвёл огненный цветок. До того негромко гудящий двигатель хрюкнул напоследок и замолчал. Мигель уронил бутылку на пол и вцепился в штурвал. Разглядеть что-то сквозь клубы быстро окутавшего самолёт дыма было сложно, но врач помнил, что прямо под ним скалы и ущелья, и нужно дотянуть до долины, там будет хотя бы шанс приземлиться.

У «Стрекозы» были на этот счёт свои планы, она упрямо стремилась вниз. В тот момент, когда Мигель понял, что больше не сможет удержать самолёт на лету, под крылом сверкнул оранжевым песок.

Посадка вышла жёсткой. Песок долины только с высоты казался гладким и ровным, на самом деле из него то тут, то там торчали обломки камней и целые скалы, размером от полуметра до нескольких метров. В одну такую скалу «Стрекоза» врезалась крылом, самолёт тряхнуло и развернуло на месте.

Мигель, мало что видящий через заполнивший кабину чёрный дым, к тому же обо что-то приложившийся головой, рванул пряжку ремней и дёрнул за рычаг аварийного открытия двери. Дверь не открывалась, то ли до неё добрался огонь, то ли что-то заклинило от удара о землю. По вздыбившемуся полу врач вскарабкался к другой двери, к счастью, легко открывшейся, и на пороге оглянулся на кабину.

– «Замужняя женщина бросается к ребёнку, незамужняя хватает шкатулку с драгоценностями», – процитировал Мигель десять минут спустя, глядя на горящую Стрекозу. – Вот и стало понятно, что для тебя, Мигель Гекторович, аптечка дороже аварийного запаса.

Он вздохнул, присел на стоящую на песке аптечку и обвёл взглядом горизонт. В голове мало-помалу прояснялось. Ветер разогнал песчаную муть, солнце ярко освещало место крушения, и Мигель впервые понял, почему эту планету назвали Оранжевой. Оранжевым здесь сияло всё: песок, торчащие из него камни, окружающие долину скалы. От яркого света у Мигеля резало глаза.

Небольшое количество кислорода в воздухе не мешало огню пожирать «Стрекозу», разве что затягивало агонию. Тушить пожар или пытаться что-то спасти из самолёта было равно самоубийственно, так что Мигелю оставалось только смотреть.

Самолёт догорел, и стало тихо, даже ветер стих. Так тихо, что Мигель испугался, что жёсткая посадка стоила ему слуха. Он торопливо пошевелил ногой, песок отозвался привычным скрипом, и врач облегчённо перевёл дух. Мгновение паники ушло, теперь можно оценить ситуацию, ресурсы и перспективы.