Убей-городок

Однажды отряд немецких парашютистов, высадившихся в Мяксинском районе, уже почти вплотную подошел к мосту, но, к счастью, странных людей, вышедших из леса, приметили колхозники и сообщили в Череповец. Истребительный отряд, поднятый по тревоге, отыскал диверсантов, случился бой. В этом бою немцы были уничтожены, но и отряд потерял половину своего состава. А командование отрядом после гибели командира принял на себя Котиков. Вот за этот бой и был награжден бывший студент орденом.

После войны Александр Яковлевич работал и в военкомате, и в райкоме партии, и в спорткомитете. А после выхода на пенсию на месте не мог усидеть, поэтому стал председателем опорного пункта милиции.

Наш опорный пункт считался лучшим в городе, а то и области. И не только из-за портрета Дзержинского и наглядной агитации. Александр Яковлевич держал в ежовых рукавицах и дружинников, не позволяя тем сбежать с дежурства ранее установленных двадцати двух часов и присматривая, чтобы они не превышали свои должностные обязанности, и участковых инспекторов, не позволяя тем использовать опорный для иных нужд, кроме служебных.

Котиков много лет возглавлял и совет общественности микрорайона. В отличие от своих коллег, иной раз допускавших и перенос заседаний, а то и вовсе забывавших о них, своими обязанностями не манкировал и проводил заседания два раза в месяц, как и положено. В составе совета были, разумеется, участковый инспектор и инспектор детской комнаты милиции, а также учителя, воспитатели интернатов, представители от предприятий, профсоюзных и партийных организаций. И там очень въедливо разбирали и нарушения, что совершили подростки, и семейные неурядицы, и людей, склонных к излишнему употреблению спиртосодержащих жидкостей. Определяли, имеются ли неработающие, а если да, то не пора ли тунеядцев привлекать к уголовной ответственности. Сегодня такие дела сочли бы вмешательством в личную жизнь граждан, а тогда это было в порядке вещей.

В девяностые, как водится, советы общественности пошли прахом. Но когда они перестали существовать, стало ясно, что они проделывали огромную работу.

С Александром Яковлевичем у нас сложились если не дружеские, то товарищеские отношения. Разумеется, командовать собой я не позволял, но к его советам прислушивался. Все-таки мой милицейский опыт не составляет еще и года, а он тут уже лет пять, если не больше. И о некоторых вещах он имеет представление гораздо лучшее, чем я. Например, уголовный кодекс. Я-то его читаю, разумеется, но только в той части, что касается моей работы, а Котиков чуть ли не наизусть шпарит.

И картотека у него собрана на весь «контингент». Тут тебе и судимые, и поднадзорники, и трудные подростки. Мы с Верой Ивановной и сами пополняли эту «базу данных» (такого термина, конечно, еще не существовало), и успешно пользовались этими сведениями.

Вообще без Александра Яковлевича опорный пункт фактически умер бы. Я вспомнил свои настроения тогдашнего, «первого» меня. Порой хотелось вырваться из-под опеки председателя, которая иногда казалась мне избыточной. Мол, мы и сами с усами, делаем серьезные дела, а общественность – это так, хилая помощь, а иногда и обуза. Только много позже стало понятно, насколько я был неправ в своих самоуверенных умозаключениях.

К слову, портрет товарища Дзержинского являлся находкой Александра Яковлевича и нашей гордостью. На иных и прочих опорных пунктах висит товарищ Ленин, и только у нас – Феликс Эдмундович. А председатель ВЧК-ОГПУ был еще и наркомом внутренних дел, возглавлял Комиссию по борьбе с беспризорностью.

Много лет спустя, когда портреты Дзержинского вышли из моды и их выбрасывали на помойку, я пытался отыскать этот портрет. Но где там! И опорник не один раз менял адрес, и участковые менялись, а Котиков умер еще в девяностые годы. Да, помню, Александр Яковлевич приглашал меня на свой юбилей, ему как раз семьдесят исполнилось, а вскоре и умер. Но уже и не помню: а пришел я на юбилей или нет? Вполне возможно, что и не смог. Девяностые – это такое время, когда милиция трудилась в запарке, а семидесятые-восьмидесятые казались раем.

Я поздоровался с Александром Яковлевичем и отправился в свой кабинет. Мысленно похвалил своего председателя, что не задает опостылевших вопросов типа: «Оклемался? Выяснил, кто тебя пырнул?»

Разложив на столе полученные задания, принялся их перебирать, вспоминая, что я должен делать, и попутно определяя, что нужно сделать прямо сейчас, немедленно, что можно сделать завтра, а что вообще можно не делать, ограничившись отпиской.