Убийство русалки

Мадам Кригер почувствовала это всем телом. Чувство перехода от слов к делу. Она окунула перо в чернильницу и посмотрела на Юханну, лежавшую привязанной к столу в старой аудитории.

— Все будет так хорошо, — шепнула она.

Юханна билась в истерике. Она тряслась и пыталась бороться с помощью своего дыхания, и в помощь ей был только нос, рот мадам Кригер весьма эффективно заткнула ей при помощи куска тряпки и веревки. Не было никакого смысла в том, чтобы Юханна проснулась. Мадам Кригер надеялась, что наркоз продлится до того, как доктор закончит свою работу.

Наконец Юханна овладела собой и стала лежать тихо. Слюни, сопли и слезы сделали ее лицо мокрым и блестящим. Ее челюсть свело страхом, все тело изогнулось в дугу. Мадам Кригер рассматривала ее. Ей следовало бы знать, как это ей не шло, как ей не к лицу было так поворачиваться и вести себя подобным образом. Принц никогда не должен был влюбляться в нее, не в такую уж точно. Как можно было увлечься такой свиноматкой, которая визжит и кричит, пока ее не зарежут?

Мадам Кригер зажгла лампы, топившиеся ворванью, и расставила их вокруг стола. На задней стене стоял низкий шкаф, который обычно прятали за серым занавесом, когда здесь шли лекции. Полки его были забиты сосудами с сохраняемыми в формалине руками, глазами, недоношенными младенцами, сиамскими близнецами, заколотыми утятами, освежеванными муренами и медузами с длинными щупальцами. Гротескные создания, посаженные в банки со спиртом, который потемнел от времени, как старая моча, освещаемая лампой.

Остальная часть аудитории, которую составляли ряды сидений, где она сама сидела и слушала лекции врача, была погружена в полную темноту.

Она услышала, как в другой части здания хлопнула дверь.

Послышался звук шагов по каменным плитам коридора. Весь путь в зал, где они остановились.

Мадам Кригер нарисовала круг вокруг одной груди Юханны. Затем она переместила суповую миску к другой груди, погрузила перо в чернильницу и нарисовала новый круг. Идеально.

— Вы как раз вовремя, господин Хоровитц, — поприветствовала его мадам Кригер. — Мы ожидали только вас.

Юханна попыталась вырваться из своих веревок и завизжала.

Мадам Кригер положила руку на ее рот.

— Тсс, тихо.

Юханна ответила тихим, наполовину задохнувшимся мычанием. Прошло мгновение, врач спустился вниз по лестнице и вошел в круг света. Он выглядел усталым. Платье его было неряшливым, шейный платок просто свисал с воротника как придется. Ни капли не похожий на высокомерного светского человека, каким он всегда был на своих лекциях.

Мадам Кригер посмотрела на него.

— Вы же пришли один?

Врач только кивнул. Только положил свой докторский саквояж на один из столов и повернулся.

— Я не могу, я не могу вам помочь. Это слишком опасно. Она может умереть. Да к тому же находится в полном сознании. Я не могу этого сделать.

— Я видела, как вы это делали, и вы хорошо это помните, — напомнила мадам Кригер, прошла вперед и взяла скальпель из его саквояжа. Она провела острием по пальцу. — Я знаю, что вы можете.

Врач посмотрел на вертевшуюся Юханну.

— Это было животное, неразумное животное, оно отличается от человека, полностью отличается. Мы во всех смыслах более сложные создания.

— Подумайте о Копенгагенском сражении[50], — сказала мадам Кригер. — В тот раз вы, разумеется, проводили операции, которые были гораздо сложнее. Это были люди со сломанными костями, конечностями, от которых остались только куски и обрубки.

— Я не желаю, — сказал врач. — Я не знаю, каким образом вы… эта несчастная женщина, — прошептал он и спрятал лицо в ладонях. Он брызгал слюной и заикался. — Я… я… я не желаю. Я не могу… не могу… не могу разрезать живого человека. Все так запуталось.

Мадам Кригер встала позади Юханна. Злость так и бурлила в ней, она так надеялась, что сможет сохранить спокойствие. Но здесь, перед этим бесчеловечным, торгующимся, как на базаре, доктором, защищавшим все, с чем боролся Шнайдер, она чувствовала только презрение.

— Возьмите себя в руки, господин Хоровитц. Вы и сможете, и будете это делать. Я об этом позабочусь.

Она быстрым движением подвела скальпель к уху Юханны и провела им вниз, по ее шее. Кровь брызнула из тонкого глубокого пореза. Юханна попыталась закричать, но крик утонул в жалобном звуке, возраставшим по мере того, как кровь наполняла ее трахею и легкие.

— Скоро она умрет, и тогда вы сможете ее порезать, — объяснила мадам Кригер.

— Вы безумны, вы нездоровы, — сказал врач.

Мадам Кригер протянула ему скальпель.

— Вы говорили, что все части тела могут операционным путем вернуться на законное место. Дело только в умении.

Врач мгновение постоял и посмотрел на Юханну, бледневшую на глазах. Она пыталась сохранить сознание, ее грудная клетка поднималась и опускалась. И вдруг врач издал глухой крик, поднял скальпель и бросился на мадам Кригер. Но он был слишком слаб и не привык к таким вещам. Мадам Кригер немного уклонилась в сторону, схватила его за шею и крепко ухватила руку, сжимавшую скальпель.

— Вы не можете быть таким дураком, — шепнула она прямо ему в ухо.