Убийство русалки

— Ты не можешь, — прокашляла Молли и прошла вперед к директору полиции. — Это был не он, он невиновен. Я была той, кто…

— Все кончено, Андерсен, — крикнул Козьмус и толкнул следом Молли, так что она пошатнулась и упала в темную комнату. Козьмус почти исчез в плотном дыму. Ханс Кристиан видел, как он повернулся к ключницам. — Ключи, — выкрикнул он и захлопнул дверь, так что порыв ветра обдал их жаром и дымом над их головами.

Они снова оказались заперты во тьме. Только оранжевые всполохи света под дверью давали им увидеть, что происходило наверху и внизу. Звук ключей, поворачиваемых в замке.

— Нет, — закричал Ханс Кристиан, изо всех сил ударяя кулаками по раскаленной двери. — Нет!

Ничего не произошло, звук его ударов тонул в громе и шуме.

Молли лежала на полу там же, где упала. Ханс Кристиан перетащил ее к трещине. На полу было меньше дыма. Он все еще слышал Козьмуса, который пытался объяснить ключницам и привратникам наверху лестницы, что им нужно было делать, пока они сражались с парой выпущенных на волю пациентов. Привратники пытались их скрутить. Один из безумцев додумался поджечь от пожара факел и размахивал им на привратника. Они упали на пол в инфернальном кулачном бою, в котором они не только не могли одолеть друг друга, но и проигрывали наступавшему огню. До них доносились резкие крики. Оба тела словно надели себе на голову светлые шапки. Козьмус осматривал их испуганно, не пытаясь вмешаться, потом он оттолкнул одну из ключниц и прошел по лестнице.

— Прочь, прочь отсюда, вы все, — закричал он. И исчез.

Все исчезли, остался только огонь. Казалось, что он перекинулся на все здания и лестничные пролеты, пожирая все в своей громыхающей, кипящей пасти.

За собой Ханс Кристиан видел Молли, которая пыталась вдохнуть немного воздуха. Он кинулся в проем под дверью и попытался подползти к ней.

И вдруг он их увидел.

Ключи привратника. Они лежали как раз рядом с тем, что осталось от его тела, в чем-то напоминавшем руку. Во всяком случае, на ней было пять пальцев, сжимавших посверкивающие, сияющие ключи.

— Молли? — крикнул он, не смотря наружу. — Держись, Молли.

Он не мог услышать, как она плакала, но почти слышал, как капали ее слезы, поливавшие раскаленный пол, как будто дождь тушил тлевший огонь.

— Я думаю, я… — Он посмотрел на ключи. Если бы только он мог их достать. Поговорить с ними.

Молли подползла к двери. Она выглянула наружу и увидела то же, что и он.

— Вот, — сказала она, достав свою длинную шпильку для волос.

Он сразу понял, что это вряд ли сработает, но он попробовал. Он протолкнул шпильку под дверь и попытался достать ею ключи, но это было невозможно. Слишком далеко.

— Я… я не могу, — сказал он и протянул шпильку назад.

— Сейчас? Это и правда сейчас? — спросила Молли, закашлявшись.

Ханс Кристиан снова посмотрел в щель под дверью.

Ключи были прикреплены к черному кольцу. Пять ключей, напоминавших большой черный железный венок. Если бы их только можно было убедить подвинуться, если бы их можно было заманить сюда доброй просьбой. Если бы он только смог объяснить ключам, что они должны пойти ему навстречу, а не просто лежать здесь, ожидая, пока снова смогут поработать. Почему бы, наконец, не разбудить спящие ключи? Он всегда мог разговаривать с вещами. Еще когда он был ребенком, у него была деревянная палочка, которую он мог заставить сделать то, что ему хотелось.

— Привет, дорогие ключики, — шепнул он. Никогда нельзя кричать на вещи, они слушают только негромкие голоса детей и тех, у кого душа ребенка.

Он посмотрел на Молли, ее взгляд был затуманен, ей не хватало воздуха. Потом она снова посмотрела на ключи.

— Вы открывали то один замок, то другой, вас крутили и поворачивали, вами запирали и отпирали. В неправильных руках вы заперли невиновного и пошли против справедливости. Но это никогда не была ваша добрая воля. Вы хотели помочь и защитить. Разве я ошибаюсь?

— С кем, черт побери, ты разговариваешь? — закричала Молли за ним. Он замахал на нее руками, чтобы заставить замолчать.

— Вы подходите женщине, которая была одна дома в комнатушке, вы подходите хижине в лесу, безопасному убежищу для маленькой семьи. Вы подходите к двери в кладовую, чтобы ни вор, ни грызун не смог похитить радость еды. Это вы. Это ваша работа, дорогие ключи. Разве я ошибаюсь?

— Ханс Кристиан, перестань… перестань. — Молли снова начала плакать. Она шептала имя Крошки Мари, извинения перед Анной, извинения, что она не смогла справиться, не помогла ее дочери.

— Дорогие ключи, знаете что? — шепнул Ханс Кристиан.

— Нет, что именно, поэт?

— Теперь у вас есть шанс совершить небольшое путешествие сюда и сделать кое-что большее, чем отпирать людей и запирать вещи. У вас есть шанс перевернуть мир по своей собственной оси вместо того, чтобы просто крутиться в руках других людей. Вам нужно просто проползти сюда на своих маленьких железных лапках. Да, вот так, вас пятеро, поднимайтесь, как будто у вас две ноги, три руки и трость. Идите сюда, этой дорогой, дорогие ключи.