Убийство русалки

Потом она обнаружила маленький шкаф, составлявший часть книжного стеллажа у дальней стены. Шкаф был наполнен лекарствами и микстурами, стоявшими вплотную друг к другу, и небольшими чашками с крышками. Контуры ее лица отразились в стеклянных крышках. Она подошла к шкафу, подняла крышку и повесила ее на стену. Она запылилась изнутри. Она взяла свою рубашку с пола и вытерла толстое стекло.

Она сделала шаг назад и принялась себя рассматривать.

«Наконец-то», — подумала она, чувствуя опьянение от долгожданного результата.

Она посмотрела на свое лицо. На прикрытую верхнюю часть тела. Нужно было это снять, убрать подальше. Она начала стягивать с себя одежду. С ключиц, вниз, прямо через живот. Она с трудом стянула с себя последний предмет туалета со звуком треснувшего шва и из-за спешки опять ощутила жгучую боль.

Она сбросила одежду прямо на пол и осмотрела себя.

Вид был ошарашивающий, волнующий, чарующий. Мужчина, который жил в ее теле все эти годы против ее воли, теперь исчез, забрав с собой плоскую грудь. Северин исчез.

Вместо него осталась только мадам Кригер.

Ее щеки пылали румянцем, слезы лились из-под полуприкрытых век. Она была пышущим здоровьем яблоком на элегантной ветви боярышника и чувствовала это всем телом. Она была воплощением красоты в изящном образе, с самой красивой грудью, какая только может быть у женщины. Она пока не могла рассмотреть себя всю и познать все свое счастье. Как только она переоделась из ужасной офицерской формы в одежду из гардероба ее сестры, ей сразу захотелось пройти по городу, попасться на глаза принцу и прийти ему по вкусу. Люди будут высовываться из окон и приветствовать ее, женщины и мужчины на улицах будут кланяться ей до самой мостовой, и солнце будет светить на нее изо всех сил. Теперь принц ей не откажет, больше не проглядит ее.

В здании раздались человеческие голоса, как раз где-то над ней.

Она ушла обратно в кроваво-красную комнату.

Боль вернулась назад, жгучая и режущая, но она не обращала на нее внимания. Это было всего лишь тело, привыкавшее к новой форме. Ей нужно было домой, дома ее превращение окончательно завершится. Она тщательно проштудировала гардероб сестры и точно знала, какое платье хотела надеть, когда встретится с принцем. Мадам Кригер снова осторожно набросила одежду на грудь и застегнула над ней рубашку так, чтобы никто не видел ту магию, которая только что произошла. Это было больно, так больно, что ее затошнило, и она чуть не упала. Только одна секунда, чтобы восстановить силы.

Она застегнула последнюю пуговицу на рубашке. Она была довольна. С болью справиться было легко, она скоро пройдет. В своих многочисленных морских походах она видела, что люди превозмогали куда более сильную боль, чем испытывала она. Кадет с лицом, буквально горевшим огнем после жестокой битвы. Остались только зубы, он плакал как ребенок, но и это прошло. У боли своя суровая арифметика, как говорил Шнайдер.

Мадам Кригер выскользнула за дверь, вышла в коридор и направилась к главному выходу, никого не встретив. Все тело ощущалось странно, словно она почти не могла идти, почти заваливалась в сторону, периодически задыхаясь. Она вышла наружу. К своему ужасу, она увидела, что Бред-гаде полна людей и экипажей, несмотря на сильный дождь. Солнце еще не встало. Она поспешила слиться с толпой, пока никто не заметил ее в дверях. Она в первый раз приблизилась к Большой Королевской улице и заметила какую-то спешку. Движение вышло из-под контроля, лошади пустились рысью, люди безрассудно пересекали улицу, два мужчины в полосатых костюмах стояли над лежавшей на земле коровой и топтались по ней. Женщина, тоже в полосатом костюме, прыгнула головой вперед в бочку с горячительными напитками, пока торговец громко ругался последними словами. Мадам Кригер почти подошла к Пиннсвинегаде[55] и повернула за угол. Она слишком поздно обнаружила двух городовых, стоявших под козырьком, защищавших их от дождя. Она спряталась под шляпой и обошла его с краю.

— Остановитесь, — закричал один из них. — Куда вы идете?

Она повернулась, готовая пуститься в бег.

— Я как раз возвращаюсь домой с праздника для офицеров в Амалиенборге. Я устал, и мне пора домой, — сказала мадам Кригер, показывая на улицу. Это движение отозвалось болью во всем теле. Как будто в грудную клетку засадили острый крюк и пронзили насквозь. Она была довольна своим ответом. Праздник в замке обозначал, что она была знатной персоной, может, даже другом королевской семьи. Кто будет чинить ей препятствия или допрашивать ее?

— Приношу свои извинения, господин, — сказал городовой и подошел к ней. — Девки опрокинули повозку с элем и крабами в рассоле. Вам нужно немного подождать, и тогда вы сможете пройти по этой улице.

Мадам Кригер могла различить толпу людей, спорящих и ругающихся, в то время как чайки слетались к источнику еды и вопили.

— Откуда пришли все эти люди? — спросил он, не желая получить ответ.