Убийство у камина

– Кожа Марты Вайлинг была жирной. В ослепительном свете вечера у она была похожа на корку лимона.

– Проходите, – резко сказала она. Она повернул ключ, одним толчком распахнул дверь и ушла, громыхая кублуками туфлей по дорожке из гравия.. – Не укусит, – сказал она через плечо. По крайней мере, это маловероятно. Однажды он укусила меня, но были… ну, смягчающие обстоятельства. Арчири вошел в вестибюль. Дверей было три, но все они были заперты. Он тихо кашлянул и, позвал::

– Миссис Вайлинг?

Место было плохо проветриваемым, и стояла гробовая тишина. Священнослужитель несколько мгновений колебался, а затем открыл первую из дверей. Внутри находилась спальня, разделенная надвое перегородкой Он задавался вопросом, где живут эти две женщины, но теперь он знал, что они должны занимать комнату посередине. Арчири постучал в дверь и открыл ее. Несмотря на то, что окна были приоткрыты, воздух был наполнен дымом, на складном столе стояли две пепельницы, заваленные окурками, повсюду виднелись бумаги и мусор, и все было покрыто слоем пыли. Пастор вошел внутрь и сразу синий попугай начал остро щебетать, яростно встряхивая свою крошечную клетку.

Миссис Вайлинг была одета в розовый нейлоновый халат, который, казалось, был предназначен для молодоженов. «Со времени их медового месяца, подумал Арчири, прошло много времени», потому что халат, испачканный и разорванный, представлял собой плачевное состояние. Она сидела в кресле, глядя в окно на огороженный клочок земли. Его нельзя было назвать садом, потому что там росли только крапива и зараженная мухами ежевика.

– Миссис Вайлинг, помните, вы пригласили меня сегодня днем? Лицо, выглядывающее из-за спинки кресла, могло запугать кого угодно. Казалось, ее глаза вот-вот вылезут из орбит. Ее мышцы казались напряженными и выгнутыми, словно она страдала какой-то внутренней агонией. Белые волосы, причесанные по моде девочек-подростков, прикрывали ее выступающие скулы.

– Кто вы? – Миссис Вайлинг с трудом поднялась, вцепившись в кресло, и медленно повернула к нему лицо. V-образный вырез халата немного распахнулся и пастор увидел морщинистую, усохшую грудь – Мы встречались сегодня утром в суде. Вы написали мне.

Арчири остановился. Она приблизила свое лицо к нему и, казалось, изучала его; затем она сделал шаг назад и издала резкий смех, который повторил попугай.

– Миссис Вайлинг, вы в порядке? Могу я чем-то помочь?

Она поднесла руки к шее, и смех превратился в вздох.

– Таблетки… у меня астма … – застонала она. Несмотря на испуг и недоумение, он успел развернуться и взять банку с таблетками, лежавшую среди мусора на каминной полке. Дайте мне таблетки и… убирайтесь отсюда! – Простите, если я сделал что-то, что могло вас расстроить. Она не стала принимать таблетку, а судорожно прижала банку к груди. Это движение заставило таблетки грохотать внутри банки, и птичка начала хлопать крыльями о решетку клетки, в бешеном ритме, издавая непонятные крики-не то пела, не то кричала от боли..

– Где моя малышка? —спросила мисс Вайлинг. Вы имеете в виду Марту?

– Она вышла. Я столкнулся с ней на крыльце. Миссис Вайлинг, принести вам стакан воды? Чашечку чая? Чай? Я не хочу чаю. То же самое сказала мне сегодня утром женщина-полицейский: «пойдемте, миссис Вайлинг, я приготовлю вам чашку чая.» – Она скривилась от боли и упала на спину в кресло, изо всех сил стараясь дышать. Вы… моя малышка… я думала, что вы мой друг… Ааах!

Арчири был очень напуган. Он выбежал из комнаты, вошел в грязную кухню и наполнил стакан воды. Подоконник был забит пустыми аптечными банками, а между ними лежал грязный шприц для подкожных инъекций рядом с не менее гнусной капельницей. Когда священнослужитель вернулся, миссис Вайлинг все еще дрожала и тяжело дышала. Арчири задавался вопросом, стоит ли заставлять ее принимать таблетки; правда, он даже не знал, осмелится ли она это сделать. На этикетке флакона было написано: «миссис Дж. Возьмите две в случае необходимости.» Он достал из банки две таблетки и, держа женщину другой рукой, насильно сунул их в рот. Она задохнулась, и часть воды скользнула по уголкам ее рта..Арчири едва сдержал тошноту. – Отвратительно… ужасно, – пробормотала она. Он успел усадить ее в кресло, осторожно помогая ей, запахнул отвороты ее халата и прикрыл ее наготу.. Движимый смесью жалости и страха, священнослужитель опустился на колени рядом с ней.

– Я буду вашим другом, если вы этого хотите, – сказал он, чтобы успокоить ее.