Убийство Уильяма Норвичского. Происхождение кровавого навета в средневековой Европе

Епископ Тарб руководил перенесением мощей в 1154 году, которое совершилось после торжественного посвящения. Тогда «собралось великое множество народу, и тело мученика с величайшим поклонением перенесли» в часовню святых мучеников в северной части Норвичского собора. Томас Монмутский сообщает, что «там он и покоится, погребенный телом, но живой в славе, просиявшей в каждодневно творящихся чудесах»[472]. Хотя Томас не упоминает никаких особых гостей на церемонии перенесения мощей в 1154 году, дочь Реджинальда де Варенна, ведущего магната тех мест и брата Вильгельма де Варенна, первой получила исцеление «несколько дней спустя после translatio», а это предполагает, что ее отец, скорее всего, присутствовал на церемонии[473]. Общественное положение остальных удостоившихся исцелений куда ниже: меняла, рыбак, юный сын рыцаря и дочь плотника.

Перенесение мощей в уединенную часовню подальше от хоров становится истинным началом культа Уильяма, потому что отныне паломники получили свободный доступ к гробнице, как это происходило в других усыпальницах в соборах[474]. Название часовни, однако, всегда связывалось с целым рядом мучеников и реликвий, особенно с мощами св. Стефана, так что, по существу, Уильям так никогда и не стал главным объектом почитания[475].

У Норвича имелись далеко идущие планы. Церемония 1154 года, возможно, была подготовлена, чтобы получить одобрение самого короля, потому что ее провели всего за несколько месяцев до смерти короля Стефана и коронации Генриха II Плантагенета, состоявшейся осенью. Аббатство Бери послужило подходящей моделью, поскольку его представители уже давно обхаживали коронованных особ и приобретали всяческие преимущества от частых королевских посещений[476]. К несчастью для Норвича, Генрих II не выказал никакого интереса к новому местному святому.

Тем не менее в конце 1154 года культ св. Уильяма пытались всячески распространять, видимо, в надежде, что новая династия Плантагенетов его поддержит. Помимо торжественного перенесения мощей в новую часовню, уже после смерти короля Стефана было написано Томасом и само «Житие», а к нему быстро добавились книги о чудесах нового святого[477]. Судя по упоминаниям в английских хрониках, сведения об Уильяме не могли быть записаны до 1155 года[478], откуда следует, что его история обрела известность в 1154 году только в связи с написанием «Жития» и translatio в часовню мучеников.

Томас весьма кратко описывает это важнейшее и, кажется, последнее перенесение мощей Уильяма. Возможно, его торопили, а возможно, он чувствовал, что читатели достаточно знакомы с этим событием, происшедшим в пасхальный понедельник, 5 апреля[479]. Ни о каких дальнейших translatio Томас не писал. Когда он перерабатывал текст около 1173 года, останки Уильяма пребывали в часовне мучеников, видимо, обретя место своего последнего упокоения. Однако возможно, что и в других алтарях и ковчежцах покоились частицы его мощей, создавая дополнительные центры его почитания[480].

Из всех церемоний translatio останков Уильяма самой памятной для приората и собравшихся там людей, скорее всего, явилась та, о которой в «Житии» Томаса ничего не сказано. Томас сообщает, что Уильям вначале был похоронен в лесу, потом на кладбище, потом в здании капитула, потом в главном алтаре собора и, наконец, в боковой часовне, но любопытно, что он ни разу не упоминает о перенесении тела Уильяма в центральный неф Норвичского собора, к алтарю Креста Господня[481]. Однако хорошо известно, что там стоял посвященный ему алтарь, и на планах собора неоднократно указывается, что одно время останки Уильяма покоились именно там. Поскольку мощи нередко делят на части, возможно, это перенесение останков сопровождало какое-либо из других, описанных Томасом[482]. Маловероятно, что оно произошло, когда культ Уильяма пришел в упадок, то есть к концу XII века. Столь же маловероятно, чтобы Томас стал писать о месте последнего упокоения, когда тело впервые перенесли в собор[483]. Возможно, останки юноши переместили к алтарю Креста Господня вскоре после того, как Томас переработал «Житие» в 1173 году, в связи с тем, что после пожара 1170 года собор перестраивался и переосмыслялись связанные с ним культы. Это могло бы объяснять, почему эта церемония translatio не фигурирует в «Житии».