Убийство в доме свиданий

— Возможно, она рассчитывала на черный ход, но он по какой-то причине оказался закрытым. Я сам думал об этом. Фурия, как вы выражаетесь, должна была знать от кого-то расположение помещений во всех домах, а без дополнительного наведения справок не обойтись.

— Не думаю. Почти все питерские дома строятся с парадным и черным ходом, и, видимо, наша убийца попросту попала впросак не по своей вине — вот вдруг кому-то взбрело в голову навесить замок на дверь. Однако какая решительная женщина! Ведь отведи ее швейцар к хозяйке, ей стоило лишь сказать, что она нечаянно вошла в здание, как ее тут же отпустили бы. Так нет же — бабах, и проход открыт! Я восхищен ею, в своем роде конечно! Но вы, кузен, меня просто обрадовали, нет, потрясли рассказом о целомудренной, как Лукреция, Даше! Ну просто потрясающий тип! Это же надо — лучше каторга, чем к посетителям выходить. Такое сейчас не часто встретишь, да еще в публичном доме!

Выжигин, выдавливая на открытую устрицу сок лимона, сказал:

— Именно потому, что в публичном доме.

— Извините, не понял вашу мысль.

— Ну как же! Присмотрелась Даша к жизни проституток, которая некоторым женщинам, смотрящим на публичный дом со стороны улицы, сытой и беззаботной кажется. Знала, Как издеваются над ними посетители, как презирает и тиранит хозяйка, как они одна за другой в больницу с сифилисом отправляются и больше не появляются В доме, вот и не захотела проституткой быть. Я думаю, каждую потенциальную проститутку нужно в публичный дом на пару недель определить — пусть посмотрит. Уверен, проституток у нас меньше будет.

Сомский совсем по-молодому рассмеялся:

— Мысль блестящая! Только как же мы узнаем — кто из женщин потенциальная проститутка? Может быть, всех отроковиц лет с тринадцати в публичный дом на время определять, чтобы наполнить их сердца ужасом? Вот это средство сильным окажется! Впрочем, это все шутки — а вдруг какой-нибудь отроковице, напротив, понравится?

Выжигин, глотая устрицу, поднял вверх палец, а потом сказал:

— Прошу внимания, ваше сиятельство! Я ведь вам про Дашу не просто забавы ради рассказал. Зная ваше добросердечие, я уж ей пообещал, что пристрою ее в горничные к одному князю. Я вас имел в виду. Возьмете?

Сомский сделал серьезное лицо, подергал себя за бакенбард и сказал:

— А почему бы, собственно, и нет? Моя Домна Никитична давно уже просится к сыну, в Лугу, так и пусть ваша Лукреция займет ее место, если высокие ее добродетели не будут попраны пагубной страстью к моему столовому серебру.

— Уверен, что ваше серебро останется на ме-£те. Я сам поручусь за Дашу.

— Ну, тогда пришлите мне ее. А сейчас, милый кузен, расскажите, что вы намерены делать с нашей фурией? Собираетесь расставить ей сети?

— Непременно, и уже сегодня вечером. Приманка есть: Наталья Срезневская, проститутка публичного дома на Шлиссельбургском проспекте. Я убежден, что фурия, будем так называть убийцу, следуя своему правилу, придет сегодня туда, чтобы закончить начатое. Я вообще полагаю, что малое количество дворянок, всего четыре души, и подтолкнуло ее к этой кошмарной операции. Будь их двадцать, тридцать, взяла бы она на себя такой грех, да и тяжкую работу, опасную причем? А тут подумала, наверно: «С четырьмя расправлюсь, выкошу сорняки, а потом уж замолю грех!»

— А, так вы полагаете, неизвестная из идейных соображений на убийства пошла? Но откуда вам знать, какого происхождения она сама? Почему сорняки? Может быть, фурия мещанка и, напротив, ненавидя дворянок, убивает их?

— Ну уж здесь я с вами не соглашусь, князь! Если бы она была мещанкой, то падение дворянок, наоборот, доставляло бы ей наслаждение. Но я продолжу рассказ о своих сегодняшних намерениях. Итак, я приду в публичный дом, разыщу Наталью Срезневскую и попытаюсь убедить ее не выходить сегодня к гостям совсем.

— Позвольте, а почему бы вам вообще не увезти ее из борделя? — тая ехидство в углах губ, спросил Сомский. — Обвенчаетесь с этой падшей дворянкой, спасете ее не только тело, но и душу, купите ей Швейную машинку, приобщите к труду. Сейчас многие так Делают. А что, хороша будет пара: бывшая проститутка и полицейский!

Сомский, довольный острбтой, заливисто расхохотался, но Выжигин нахмурился:

— Иногда, ваше сиятельство, вы переходите в шутках всякие границы!

Увидев, что на самом деле переборщил, Сомский испуганно заговорил:

— Ах, ну простите покорно выжившего из ума старика, кузен. Я хотел остановиться лишь на увозе девицы из дома в какое-нибудь укрытие, хоть в полицейский участок, а язык, враг мой, так и понес, так и понес! Ну, продолжайте!

— Я не хочу увозить Наталью Срезневскую только потому, что мне нужно с ее помощью поймать убийцу! И сегодня я попытаюсь это сделать! Уверен, что фурия закончит сегодня свой страшный цикл!

— Вы надеетесь узнать ее? — с сомнением в голосе спросил князь. — Но ведь я понял, что она ловко переодевается и даже гримируется. Помните купца с красным, как кирпич, лицом? А если она снова бороду наденет?