Убийство в доме свиданий

За огромным столом сидел чистенький беленький старичок с длинной, сильно поредевшей бородой, с заостренными выпирающими скулами. При появлении Выжигина он тем не менее поднялся и протянул Степану Андреевичу руку:

— Рад приветствовать родича моего давнего знакомого, князя Петра Петровича. Да мы еще с вами к тому же по одному департаменту проходим — сослуживцы почти, — очень тихо и добро улыбался Розеншпигель. — Так чем могу быть полезен? Вы только сядьте в это кресло, напротив.

Выжигин уселся. На него смотрели добрые и умные глаза обрусевшего немца, которого уж никак нельзя было заподозрить в сговоре с убийцей. Но Выжигин так же знал, что, если он расскажет этому старику о женщине, бродящей по публичным домам в мужской одежде и убивающей проституток, Розеншпигель отнесется к его словам как к неумному розыгрышу.

— Господин полковник, — начал Выжигин, — за последнюю неделю в публичных домах Петербурга при невыясненных еще обстоятельствах умерли четыре женщины, проститутки. Вам ни о чем не говорят фамилии и имена, которые я сейчас назову?

И В>гжигин перечислил по именам все четыре жертвы. Розеншпигель сразу же кивнул:

— Да, да, я слышал о них, правда не об их смертях. Они же — дворянкиг Я даже предоставил о них сведения одной особе! Как-то — это было в сентябре или чуть раньше? — я, находясь в одном обществе, был втянут в разговор о падших женщинах. Вы ведь знаете, что эта тема горячо обсуждается сейчас в печати, особенно после Первого Всероссийского женского съезда, который в январе состоялся. Я говорил о проститутках с большим сочувствием, некоторые дамы даже плакали, а потом ко мне подо-шла одна особа и спросила: «А нет ли среди публичных женщин лиц дворянского происхождения? Я бы хотела им помочь, оказать посильную помощь материальную и нравственную, возможно, попытаться совлечь их с этого пути, увести из публичного дома». Я, конечно, обещал предоставить ей такие сведения, та дама мне звонила, и я назвал ей имена тех четырех. Она даже оставила мне свой телефон, чтобы я обязательно известил ее, если в беде окажутся другие дворянки. Я был тронут ее заботой и обещал! И, оказывается, эти женщины умерли? Но какая связь между их смертью и порывом благотворительности?

Выжигину срочно пришлось искать ответ, и он нашелся:

— Я подозреваю, что та дама могла каким-то образом вредно повлиять на их психику, ведь умершие проститутки были самоубийцами.

Старик всплеснул руками, и рот его стал круглым от удивления.

— Господи, да как же вы могли подумать такое? Чтобы женщина, чьи мысли — я это видел, чувствовал, — были направлены только на избавление этих несчастных созданий от физических и нравственных мук» могла как-то, хоть и Помимо своей воли, стать причиной смерти женщин, ради которых пеклась? Да я вам как врач скажу — такое невозможно, немыслимо! Психологически те продажные женщины должны были быть настроены только благожелательно по отношению к их благодетельнице. Нет, здесь кроется какое-то недоразумение, и связь, на которую вы намекаете, очень эфемерна, неправдоподобна, а поэтому ее просто не существует!

Полковник медицинской службы Розен-шпигель заключил свои слова гримасой явного неудовлетворения, мелькнувшей на его высохшем лице лишь на пару секунд, а Выжигин собрал все силы, чтобы задать главный вопрос, на который, впрочем, он не ожидал получить ответа:

— Господин полковник, а я бы мог надеяться получить от вас номер телефона той… добросердечной дамы?

— Никак нет, господин Выжигин! — довольно резво для своего возраста поднялся с места Розеншпигель. — Во-первых, я дал обещание не предавать огласке благородных намерений этой особы, о чем она меня просила лично. Во-вторых, ваши… с позволения сказать, домыслы представляются мне несколько надуманными, а поэтому их развитие я бы посчитал несколько вредным для нашего и без того — взбудораженного недавними событиями общества. Лучше уж скрытое от глаз людских добро, чем откровенное зло!

Выжигин плохо понял, о каком зле говорит Розеншпигель — не о заслуженном и законном воздаянии ли? Ему вдруг припомнились высказывания Сомского о казни, чинимой сейчас властями, соскучившимися по жестким способам борьбы со злом, но острое чувство разочарования от беседы с полковником, знавшим убийцу, но невольно пытающимся скрытнее имя, заставили Выжигина, перейти от размышлений к делу, и он сказал:

— Если в каком-нибудь петербургском борделе вдруг объявится еще одна проститутка дворянского происхождения, вы снова сообщите об этом той особе?

— Безусловно! — решительно сказал Ро-зеншпиг, ль и протянул Степану Андреевичу руку, давая этим знак, что аудиенция закончена.