Убийство в Оптиной пустыни

«По заключению эксперта 658 от 23.04.1993 г. … следы на липкой ленте… ножа… оставлены указательным пальцем правой руки Аверина… Другие следы… не Авериным».

— Ура! — громыхнуло по отделу. — Дактокарту нашли! — захлопал в ладоши следователь.

— Да, среди насильничков залежалась…

— Теперь Аверину кранты…

— А подельники?

— С ними потом разберемся… Ты лучше проверь, чтобы посты усилили. Чует мое сердце, не ровен час, придет… Уже набегался…

В этот вечер Мортынов зачитался житиями Амвросия Оптинского глубоко за полночь.

Листал странички книги:

«…У Старца Амвросия был и граф Л.Н. Толстой… Пришел он в Оптину… пешком, в крестьянской одежде, в лаптях и с котомкой за плечами. Скоро, впрочем, открылось его графское достоинство. Пришел он купить что-то в монастырскую лавку и начал при всех раскрывать свой туго набитый портмоне, и потому вскоре узнали, кто он таков. Как по виду крестьянин, он приютился в простонародной гостинице… лично был у Старца и сказал ему, указав на свою одежду, как он живет. “Да что ж из этого?” — воскликнул Старец, с улыбкою поглядывая на него. Неизвестен подлинный ответ Старца графу, но смысл таков: одна внешность без внутреннего содержания, что тело без души…»

Граф Лев Толстой

Амвросий упрекал писателя, и, видимо, было за что.

Мортынов наслышан о примерах приверженности Льва Николаевича определенным взглядам, которые у него не повлекли воплощения. Выходило, и Лев Николаевич не дотягивал до оптинских насельников…

Мортынов засыпал благостным сном, видя перед собой чуть сутуловатого Старца с раздвоенной внизу бородкой и с участливым, со складками морщин, лицом.

Часть четвертая Убивец схвачен

1. «Штурм» на улице Победы

24 апреля 1993 года

Теперь про Аверина знали многое: как он рос, как служил в армии, как мотался по работам, как попал под уголовную статью, но от срока отвертелся — попал в психушку, как ударился в религию, как стал винить в своих неудачах Бога, как уверовал в Сатану, как просил сделать наколки на теле «666 Сатана», как заимел нож, тесак и обрез тоже с цифрами «666», как вечером 17 апреля знакомый отвез его к Оптиной, как оказался в монастыре, как прятался за кирпичами у звонницы, как напал на инока Ферапонта, потом на Трофима, затем пронзил тесаком отца Василия, как сбросил шинель, обронил кепку, залез на стену, спрыгнул на землю, бежал, вошел в дом лесника, выстрелил в пол, рыскал по лесу.

Мост

По городам и селам висели ориентировки с изображением Аверина. Их зачитывали на разводах в милиции. Военные патрули останавливали автобусы и проверяли пассажиров, тормозили легковые. Каждый день на оперативках подводили итоги поиска и ждали момент, когда он где-нибудь появится и его возьмут. Время вело отсчет не на дни, а на часы.

По двум этажам Козельского отдела милиции гремел голос из репродуктора:

— Всему личному составу вооружиться! Срочно собраться в ленинской комнате!

На выезд

Отдел кипел. Пэпээсники, милиционеры охраны, участковые, дознаватели, следователи, инспектора по делам несовершеннолетних толпились около дежурки, щелкали затворами, совали пистолеты в кобуру. Никто толком не знал, с чем связана тревога, а начальник милиции Зубов в кабинете натягивал на себя бронежилет. Его завязывал ему на спине замполит.

А рядом по кабинету ходил, не находя себе места, крупный мужчина и тер руки.

— Кузьмич, может, тоже наденешь? — спросил его начальник.

— Что написано на роду, того не миновать…

— А зря, Кузьмич, — чуть не приседал от тяжести бронежилета Зубов.

— Давайте скорее, пока не застрелился…

— А мы и так скорее…

Начальник загремел каблуками по коридору в ленинскую комнату на инструктаж.

Аверин Николай Кузьмич

Вот колонна машин с УАЗом впереди и за ними еще с двумя УАЗами, «буханкой» отдела охраны, жигуленком гаишников, забитыми под завязку милиционерами, отъехала от отдела, проехала под мостом и загромыхала по колдобинным улицам Козельска на выезд из города. Замыкали колонну два мотоцикла с облепившими их участковыми.

В переднем УАЗе рядом с водителем ехал Зубов, сзади на сиденье сжались Кузьмич, оперок и два зама начальника.

В бронежилете был только Зубов, да и надень еще кто-то бронежилет, вчетвером не утолкались бы на сиденье.

Зубов давал команды по рации:

— Подъезжаем к улице Победы. Все выходят и рассредотачиваются вокруг дома… Надо так, чтобы никого не увидели из окон… Перекрыть выход к речке… В город… Брать только живым…

— А как живым, если стрелять будет? — раздалось в ответ.

— По ногам, — сказал Зубов первое, что пришло в голову. — Он нужен живым…

— Как на войне: взять «языка» живым…

— Не слышу! — рявкнул начальник.

— Есть, товарищ подполковник! — раздалось в ответ. — А как, лежим в засаде или будем штурмовать?

— Окружаем и ждем команды…

Кузьмич на заднем сиденье бледнел при мысли, если такой отряд вооруженных людей пойдет в атаку: они изрешетят дом.

Вот впереди вытянулась улица из деревянных домишек.

— Стоп! — хлопнул ручищей по бардачку Зубов.

УАЗ стал как вкопанный.