Убийство в Оптиной пустыни

— Хорошо хоть кается… А так бы не сказала, и на этот раз шиш с маслом…

— Да, ты прав… Ведь как сдрейфила…

«А ты сам бы не сдрейфил?» — чуть не вырвалось из Мортынова.

Знай, что Зубов в бронежилете впереди себя толкал папашу, он бы рубанул правду-матку.

В дверь без стука зашел опер:

— Все изъяли… Кому протокол и вещдоки?

Зубов:

— Вон, важняку…

Мортынов взял листок, пытался прочитать:

— «Пракол… г. Казел…»

Зубов:

— Дай. Только я разбираю его почерк… — Взял листок, читал: — «Протокол выемки… г. Козельск… в присутствии понятых… произвел выемку двухствольного ружья 16-го калибра… с обрезанными стволами и прикладом, заряженное двумя патронами 16-го калибра с бумажными гильзами… Патроны… снаряжена круглыми свинцовыми пулями. На срезе приклада выжжена надпись “666”…»

«Опять 666», — мелькнуло в голове у Мортынова.

Зубов читал:

— «Шестиконечная звезда с заточенными концами… Перечисленные предметы были изъяты у… Аверина Николая Николаевича при его задержании в доме Авериной Веры Андреевны, прож. г. Козельск, ул. Победы, д…»

Посмотрел на опера:

— Ну и грамотешка у тебя, а орден канючишь… Как я тебя на орден-то?..

Опер даже не покраснел.

— А где обрез? — спросил Зубов, что-то вспомнив.

— В дежурке…

— А что за звезда? — спросил Мортынов.

— Сюряк… — ответил опер.

— Шуряк, — заржал Зубов, а просмеявшись сказал: — Сюрикэн. Оружие самурая…

— Серьезный кадр. Может, здесь еще японский след…

Зубов замахал руками:

— Да будет…

Ему еще японские концы не пришлось бы обрубать.

3. Первый допрос Аверина

Вот во дворе отдела милиции засигналили. Зубов побежал сломя голову встречать гостей из области. Из «Волги» с переднего сиденья вылез дядя в пиджаке и сразу направился в кабинет к Зубову. За ним выпрыгнула с заднего сиденья машины, удерживая копну волос, Грищенко, еле поспевая следом.

При виде Мортынова дядя в пиджаке бросил:

— Идите работайте. Мы сами справимся…

— Да, — нехотя поддакнула Грищенко, забыв поприветствовать коллегу.

Если бы Мортынов проследовал за ними, еще неизвестно, кому бы пришлось вести протокол допроса — ей или Мортынову, а когда Мортынова удалили, пришлось ей.

За столом начальника милиции сидел дядя в пиджаке, по бокам Грищенко и Зубов, а перед ними лысоватый, грязный, в ссадинах, несколько лопоухий бородач. Сбоку от него согнулся на стуле местный адвокатишка Пахов и, как и его коллега Москвин, листал «Независимую газету».

— Я начальник следственного управления облпрокуратуры Ерков… Мы вас допросим в качестве подозреваемого… — сказал лысоватому бородачу чин в пиджаке.

Аверин на допросе

— А в чем я подозреваюсь? — спросил лысоватый.

— Не лезь поперек батьки в пекло… Итак, допрос начат. — Ерков посмотрел на цейсовские часы на холеной руке: — 15.13.

Грищенко достала ручку и бланк допроса и стала записывать за бородачом:

«…Аверин Николай Николаевич… Родился 13 июня 1961 года в селе Волконском Козельского района Калужской области… русский… образование средне-специальное… не судимый… проживаю в Волконске…»

Аверин (справа) в армии

Ерков:

— Вас подозревают в совершении умышленного убийства.

— Я никого не убивал, — буркнул бородач.

— А трое монахов?

— Это монахи, а не люди…

— Ладно, мы с этим разберемся…

Не заметили, как закурили.

Ерков закурил «Мальборо» и угощал бородача. Зубов курил «Яву». Грищенко постеснялась в присутствии шефа достать «Беломорканал», ее угостил сигаретой Зубов. Адвокат изредка покашливал, поглядывая на закрытую форточку.

Бригаде из Калуги повезло: бородач оказался разговорчивым.

Сначала заговорили о Боге.

Грищенко, удерживая сигарету в губах, писала ответы Аверина:

«…Во время службы в Афганистане меня могли дважды убить: один раз свои, а другой раз чужие, басмачи. Ночью я часто думал: почему я остался жив? В голове промелькнуло, что мне помог Бог. В дальнейшем я понял, что так оно и было. Я заинтересовался: а что такое Бог?.. В 1988 году пошел учиться на киномеханика в СПТУ г. Калуги… Меня постоянно мучали кошмары, расстройства на работе и в жизни. Купил Библию в православной церкви г. Козельска. Когда стал читать, то после слова “Бог” слышал нехорошее слово. Я подумал: откуда в голове берется это слово, не выдержал и бросил читать, так как считал, что Бог есть любовь. Я был верующим человеком, соблюдал все каноны, посещал службы, постоянно читал молитвы».

Грищенко покряхтела, давая понять, не стоит ли переключиться к приходу бородача в Оптину, но Ерков помахал сигаретой: «Пусть выговорится». Он разлядывал царапины на носу и лысине задержанного:

«Меченый».

Грищенко писала за Авериным: