Убийство в Оптиной пустыни

Спрашивали о патронах…

«Зять у меня охотник, и я украл у него три патрона. Все это оружие приобрел для самообороны, чтобы продать кому-то, а затем чтобы рассчитаться с Богом… То, что убил монахов на Пасху, это случайно, ведь до этого я два раза приходил. Конкретно число не подбирал. Я против ничего не имею и не знал до этого».

Зубов налился кровью: хватит пургу нести.

Перед ним край стола усыпали окурки…

А Пахов изредка еле слышно хихикал.

Спрашивали о шинели.

«В этот раз на мне была шинель. Всего у меня 5 шинелей».

В наличии четыре: три дома и одну изъяли.

«Покупал у Шахматова, Пищучьего, Юрова и еще у кого-то. На голове у меня была коричневая вельветовая кепка без козырька, кроссовки белого цвета “Simod”, брюки, по-моему, желтые. Обрез был в сумке темного цвета из дерматина. Сумку взял дома. Уточняю, что цвет сумки синий. Нож был в сумке, а меч под шинелью».

Допрос шел без перерыва. Сразу хотели выяснить как можно больше, пока Аверин не замолчал, что часто случалось с задержанными, когда они «прозревали» и начинали запутывать следствие и нести околесицу, а то и замолкать.

Аверин смачно заягивался и говорил…

И все, что он говорил, протоколировали.

Перешли к тому, как он попал в Оптину на Пасху.

«Игорь довез меня до моста, не доезжая 400 метров до монастыря. Я попросил Игоря остановиться и сразу же пошел. В это время у меня была борода длиной до 4 см. Я пошел в лес. Это было еще до 12 часов ночи. 17 апреля… в монастырь зашел через центральный вход и некоторое время сидел возле бетонных столбов. Когда начался крестный ход, я пошел вперед, вышел за территорию монастыря и хотел стрелять в монахов, а затем убить себя. Когда увидел, что очень много народа, и понял, что могу попасть в мирских людей (чего я не хотел), передумал стрелять. Обрез был уже собран и заряжен и находился под шинелью».

Зубов вздрогул: вместо трех мог положить и больше.

Ерков чуть не поперхнулся от очередной затяжки. Такие откровения он слышал впервые.

Грищенко пишет:

«До этого я стрелял из обреза два раза. Голос стал обзывать меня всякими словами. Решиться на убийство я долго не мог. Ходил по территории монастыря. Затем находился в сарае, где складировали цемент. Заснул там, а когда проснулся, стало светать. От сарая пошел в направлении центрального входа и по пути встретил двух женщин в темной одежде, монашек или паломниц. Спросил у них: “Сколько времени?” Они ответили, что скоро шесть часов. У меня были мысли о том, что если я не убью монахов, то мы проиграем войну. Я подошел к кирпичам и стоял там. Затем оглянулся и увидел, что в одном здании на втором этаже какой-то мужчина резко задернул шторку. Я понял, что это был монах».

Двор Оптиной в кирпичах

Сигнал?

Ерков: «Кто бы это мог быть? И что это значило? Брешет?..»

Грищенко записывала:

«Нож у меня был в кармане. Я достал. Мне стало казаться, что это уже было. Подошел к звоннице, где два монаха звонили в колокола. Я приблизился к ним со стороны ворот», — в гробовой тишине слышно было, как шуршит кончик шарика по бумаге. — «Перешагнул через штакетник, ограждавший звонницу, подошел к монахам и ударил одного монаха мечом со спины в бок, а затем развернулся и ударил второго монаха в живот спереди. При этом меч я держал двумя руками за рукоять».

Двумя руками держит меч…

Профессиональный удар…

«Страха во мне не было. После этого я побежал в сторону скитских ворот, недалеко от которых по пути мне попался еще один монах. Я спрятал меч за спиной. Монах спросил у меня: “Что такое?” Я ответил, что там что-то случилось, а затем ударил его в бок со спины».

Отец Василий подставил спину!

Ерков хотел расспросить подробнее, какой был разговор с монахами, кто как стоял, но решил не останавливать.

«Подбежав к скитским воротам и убедившись, что они закрыты, побежал направо вдоль забора. По пути бросил на землю меч. Подбежав к сараю, вспомнил, что в прошлый раз перепрыгнул через забор с крыши этого сарая. Перед тем как залезть на сарай, сбросил с себя шинель, в кармане которой находилась финка. Еще раньше по дороге потерял кепку. Сумка осталась в сарае».

Шинель изъята.

Кепка и сумка опознаны.

Ерков: «Меченый бросил меч, но обрез оставил».

Спросили про Силуана.

«Дополняю, что примерно в 4 часа утра, когда я стоял у окна храма и слушал службу, то ко мне подошел монах и еще один мужчина с повязкой на рукаве. Монах спросил у меня: “Ты что здесь делаешь? Пьяный? Куришь? А ну, дыхни!” Я был трезв и дыхнул. Сказал, что стою смотрю. После этого мужчина и монах ушли. В руках у меня в этот момент была синяя сумка. Больше у меня никаких сумок не было».

Эх, монахи, просмотрели…

А уж про милицию и говорить не хотелось.

Как убегал…

«Я перепрыгнул через забор и побежал в лес. Обрез у меня был за спиной, на ремне. Побежал по асфальтовой дорожке. Сначала хотел сразу же покончить с собой, а потом решил отбежать дальше. Попал в болото, промок. Мне не хотелось умирать в болоте, и я побежал…»

Оптинский лес

«А говорил: хотел наложить на себя руки.

Кишка тонка, к делу-то и не перешел».

Ерков: «Убийца страшится смерти».

Заход в деревню.