Убийца

— Да нет. — Он хмыкнул и махнул рукой. Ну, это он зря: я едва не швырнул в него нож. — Это из той же песни. Да и что тут мечтать-то? Батя был пиратом, дед, мать его так, тоже, кем еще я мог стать? Я же был старшим ребенком, поэтому батина лохань по-любому досталась бы мне.

— Ну так поведай, о чем мечтают малолетние бандиты? — осведомился я. Кстати, отвести взгляд от обнаженной груди Вайолетты оказалось не так просто.

— Я хотел переспать с принцессой. — Лаведа повернул голову ко мне, и я увидел кривую ухмылку на его чувственных губах. — Не вздумай смеяться, засранец, это очень серьезно! Так и виделось, как я валю королевскую девку в кучу подушек и трахаю, трахаю! Именно поэтому каждую шлюху я называл принцессой или королевой.

— Мечты, мечты, — проворчал я.

— Ага. — Он кивнул, и длинные темные волосы упали на лицо. — Позже я узнал, что далеко не все принцессы такие, как их описывают в дурацких сказках, и попадаются шлюхи много красивее принцесс.

— Всяко бывает, — согласился я.

— И вот, приятель, — рассмеялся он, — представляешь, на моего «Лебедя» попадает взаправдашняя принцесса!

— Ты бредишь, — презрительно бросил я, поражаясь прозорливости собеседника и ругая дураков-спутников.

— Точно, брежу, — не стал спорить Лаведа. — У какой же еще молодой девицы в телохранителях настоящий граф и еще имеется персональный убийца? То, что белобрысый тупица — граф, я узнал еще тогда, когда ты портил мой замок. Ну а таких, как ты, мне уже доводилось встречать раньше.

— Легко узнать? — оскалился я.

— Ага. Когда задница начинает ныть, а все волосы на теле встают дыбом, значит, рядом кто-то из вашей братии. А впрочем, девчонка сама растрепала все про Фернимар, своего папашу Чампиурза и зачем едет в Дувин.

— Забудь, — серьезно сказал я, раздумывая, как сподручнее перерезать Лаведе горло и свалить с бекаса.

— Нет, ты это серьезно? Завтра же растреплю всем в Олдорабе, как собирался трахнуть принцессу, но взял и передумал. Для начала — ни одна тварь мне даже не поверит.

— Кстати, почему передумал-то?

— Боюсь, это был бы самый дорогой перепихон в моей жизни. — Он убрал волосы с лица, и я увидел искреннюю улыбку. — В моей оставшейся недолгой жизни. Да и девчонка, честно говоря, не стоит того.

— А как же мечты?

— Думаешь, я не знаю, чего все они стоят? Ты и сам это отлично знаешь. Канавы и кладбища переполнены гниющими мечтателями, и я не тороплюсь становиться покойником из-за дурацкой детской блажи.

— Разумно. — Нож я так и не спрятал.

Лаведа медленно поднялся, провел ладонью по обнаженной груди Вайолетты и тяжело вздохнул. Потом покачал головой и подошел к двери. В проеме остановился и скосил на меня хитрый взгляд.

— А сам — не? Мало ли какая фигня могла случиться по дороге?

— Сам сказал, где остаются мечтатели. Думающие членом недалеко от них уходят. Ты валишь?

— Да, переночую с ребятами. Нажрусь по-настоящему. — Он покачал головой. — Когда ты рядом — пойло в глотку не лезет. Так и думаю: скажу что-то не так или сделаю не то, а в глазу уже кусок металла торчит. Можешь расслабиться, слово Сирого: к вам никто не сунется.

Он ушел, а я подвинул Вайолетту к стене и лег рядом. Нож положил под рукой, еще один — под койку. Спать я, понятное дело, не собирался, ибо Лаведе не верил ни на медяк. После потушил лампу, так чтобы проем двери оставался освещенным. Отоспаться я всегда успею.

Из каюты доносился храп Сигона и его недовольное бормотание. Потом послышался грохот. Очевидно, граф сверзился на пол, но даже это не смогло его пробудить. Вайолетта перевернулась на бок и прижалась ко мне. В том числе и обнаженной грудью. Черт! Только этого мне не хватало. Против своей воли я ощутил возбуждение и попытался отодвинуться. Вайолетта недовольно зафыркала и почти заползла на меня. Просто великолепно!

Как там учил отгонять нечистого отец Чеминдиан? Ну, когда заглядывал через дырочку в кельи послушниц.

Представить себе нечто неприятное, лучше — пугающее. Кору Нарима? Который отправил меня охранять принцессу, чей сосок сейчас упирается в мою грудь… Нет, не работает. Ладно, тогда — палачей, которые займутся мной, если я трахну пьяную девицу, прижимающуюся… Я обнаружил, что положил ладонь на задницу Вайолетты, и нервно убрал руку за голову. Если бы хоть в Поне удалось сбросить напряжение, так нет!

Гад Лаведа своим провокационным предложением поселил внутри кучу бесов, и до самого утра они пытали меня, да так, что к рассвету в паху поселилась тупая ноющая боль. А распроклятая Вайолетта продолжала сладко посапывать, даже не думая сползать с меня. Ей-то беспокоиться было не о чем!

В общем, когда дверь каюты распахнулась и внутрь ввалился явно встревоженный Лаведа, я оказался только рад. Думаю, на загробном суде эту ночь обязаны положить на чашу весов, где находятся все мои немногочисленные хорошие поступки, и — черт побери! — она перетянет все грехи.

— Поднимайтесь! — крикнул Сирый и, судя по звуку, пнул Сигона в бок. — Быстрее! На нас напали.