Убийца Шута

- О Боже. Прошу простить меня. Я подумала, что это так, ведь она совсем не похожа на всех нас… Но, конечно же, я уверена, вам известна истина. То есть, только три бастарда в поисках убежища наши укрытие в Ивовом Лесу. Я, Фитц-Виджилант и, безусловно, вы.

Я мастерски скопировал ее интонации.

- Безусловно.

Я услышал тихие шаги и заглянул ей за спину, вовремя, чтобы заметить приближающегося Риддла. Его шаги замедлились, будто он заметил крадущуюся рысь или змею, готовую нанести удар. Неуверенность превратилась в отчаяние, когда он понял, что ему, возможно, придется защищать Шун от меня. Когда этот человек настолько хорошо узнал меня? Я отступил от нее на безопасное расстояние, и увидел, как его плечи расслабились и напряглись вновь, когда Шун тенью последовала за мной, снова оказавшись в опасной близости ко мне. На мгновение его глаза встретились с моими, а затем он легко зашагал в нашу сторону, чтобы присоединиться к беседе. Когда он прикоснулся к плечу Шун, она подпрыгнула. Она оставалась в полном неведении относительно его присутствия.

- Я договорился насчет вашей встречи с Ревелом, - быстро солгал он. – Я думаю, он подберет для вас лучшего музыкального наставника. И, возможно, также и учителя танцев.

Она ощетинилась, возможно, обиженная на прикосновение, и пока он занимал ее внимание, я покинул их, оставив его решать ее проблемы. Возможно, не справедливо, но, по крайней мере, безопасно для всех нас.

В безопасности своего кабинета, за закрытыми дверями, я, наконец, позволил себе осознать и прочувствовать все, что она наговорила мне. И в первую очередь я ощутил сверлящую ярость. Как она посмела, будучи гостем в моем доме, так говорить о моей дочери! Запятнать имя Молли было также непростительно. За яростью последовало недоумение. Зачем? Зачем Шун, находящаяся на моем попечении, произносит такие слова? Была ли она настолько невежливой, чтобы считать возможным обсуждать такого рода вопросы? Намеренно ли она пыталась оскорбить и причинить мне боль, и если да, то почему?

Действительно ли она полагала, что Молли изменяла мне? И как остальные смотрят на светлые волосы Пчелки и глядят в ее глаза? Считают ли они меня дураком?

Я сосредоточил свой взгляд, усевшись за стол, и заметил проблеск на противоположной к моему столу стене. Сквозь глазок Пчелки я пропустил тонкую шелковую нить с висящей на ней крошечной птичкой. Когда Пчелка находилась в своем укрытии, она висела неподвижно. И немного звенела, когда я передвигался по комнате. Сейчас она находилась там. Я подумал, изучала ли она меня сейчас или использовала свой плохо замаскированный проход в кладовую? Мне оставалось только надеться, что она перестала плакать из-за идиота-отца, который так бездумно уничтожил ее сокровища. Мне было трудно переносить ее гнев, но плач был еще хуже.

Я посмотрел на свиток на моем столе. Сейчас у меня к нему не было никакого интереса, он был написан в архаичном стиле выцветшими чернилами, и в нем было кое-что, ради чего Чейд выслал мне его для снятия копии. В нем описывались упражнения для начинающих студентов в обучении Скиллу. Я сомневался, что это заинтересовало мою дочь. Волос, который я оставил посередине одного из свитков оставался на своем месте. Что ж. Сегодня она не прикасалась к моим бумагам. Но я был уверен, что раньше она проделывала это. Я не знал точно, когда именно она начала читать документы, оставленные в моем кабинете, так что я не был уверен в том, что ей не попадались на глаза мои собственные сочинения. Я вздохнул про себя. Каждый раз, когда я был уверен, что сделал шаг к тому, чтобы стать лучшим родителем, я терпел неудачу. Я не вывел ее на чистую воду, разоблачив ее исследования собственного отца, ведь я знал, что она умеет читать, но был небрежен. В моей собственной юности я прочел не один свиток, небрежно оставленный Чейдом.

Или это я так думал. Я думаю, он поступал так же, как и я сейчас: оставлял только те свитки, которые могли заинтересовать ее и поспособствовать образованию. Свои личные мысли я записывал в книгу, которую хранил в спальне. Даже если бы она и знала о потайном отделении в моем сундуке в ногах моей постели, она бы никогда не добралась до него.

Я решил было позвать ее из ее укрытия, но передумал. Необходимо оставить ей ее тайное место, в котором она может обижаться или горевать.

Раздался стук в мою дверь.

- Риддл, - сказал я, и он открыл дверь. Он огляделся и осторожно, как лис, украдкой вошел и мягко закрыл ее за собой.

- Мне очень жаль, - сказал он.

- Ничего страшного, - ответил я. Я не был уверен, что он извинялся за Шун, досаждавшую мне своими музыкальными занятиями, или за ее ремарки о бастардах с этим ее сочувствием. В любом случае. – У меня нет никакого желания обсуждать это сейчас.