Убить Саламандру

— Владимир, Анна практически ничего не съела, и я уверен, что она захочет перекусить чуть позже, когда наш разговор уляжется в её головке. Сходи на кухню и попроси Веронику Геннадьевну принести ужин в комнату нашей гостьи. Я бы не хотел, чтобы она, будучи такой уставшей, много передвигалась по моему дому.

За последние пять лет Влад прекрасно научился определять, когда человека нужно оставить в покое, а когда лучше не оставлять одного. Парень видел, что с Анкой требовался второй вариант, и потому не хотел покидать её сейчас.

— Но Сергей Борисович…

— Не волнуйся, — Сергей Борисович одним движением руки заставил Влада замолчать. Встал и подошёл к молодым людям, снова накрыв своей огромной рукой голову парня, — Ты можешь вернуться и поговорить со своей подругой как только попросишь экономку принести ей хотя бы чашку горячего чая. Ты ведь знаешь, что я её не обижу.

Влад хотел что-то возразить, но Сергей низко наклонился, очутившись лицом к лицу с юношей. На Анку обрушился аромат смеси пряностей и алкоголя. В голове зазвенело от напряжения. От близости этого человека её пробирал озноб, но только лишь усилием воли она не отпрянула. Рука нащупала упавший на колени нож. А Сергей Борисович заговорил вновь.

— Аня здесь в безопасности, я не причиню ей вреда, — глядя прямо в глаза Владу произнёс великан. Если голубые глаза Макса излучали тёплый летний свет, то радужка Сергея представляла собой два ледяных айсберга с бездонными кратерами зрачка в них. Гул в голове нарастал, звеня тревожной мелодией. Анка почувствовала, как ладони на её плечах чуть ослабили хватку, и её собственные руки будто обмякли следом, расслабленно опав на колени.

— Я скажу ещё пару слов нашей милой гостье, а потом у вас будет целый вечер повспоминать прошлое, не так ли?

— Да, Сергей Борисович, вы правы, — Влад с концами отпустил девушку и, виновато на неё взглянув и смущённо улыбнувшись, отошёл в сторону выхода. — Анка, я скоро вернусь: одна нога здесь, другая через секунду тоже здесь. Кухня недалеко.

Влад вышел.

В голове Анки нестерпимо звенело, и она старалась переключить своё внимание на лицо великана, которое всё ещё нависало над ней. Влад ушёл, и вместо того, чтобы опираться на парня, мужчина опёрся на стол, закрывая девушке вид на выход. Руки не слушались, а тело будто парализовало от страха.

Сергей Борисович осоловело смотрел на гостью. Он стоял слишком близко к ней, ближе, чем того требовали приличия, но не замечал этого. Личные границы всегда казались ему чем-то лишним, ненужным. Анка помнила, как великан постоянно находился рядом с кем-то, приобнимая, пожимая руки, задевая.

— Дорогая Аня, — тыльной стороной свободной руки Сергей Борисович провёл по лицу девушки, оставляя холодный след. Его тело пылало жаром, но пальцы оставались ледяными. — Бедная моя, неужели ты совсем ничего не помнишь? До твоего исчезновения? Или после?

Боясь, что голос мог подвести, Анка лишь потупила взгляд, сжавшись и изображая полную невинность. Сергей Борисович подождал её ответа несколько секунд, буравя её глазами. Его тело немного пошатывалось, но не пьяно, нет. Он еле двигался в одном странном, ему одном слышимом ритме. В том же ритме вытанцовывали его пальцы. По скатерти и по карману пиджака.

— Как жаль, как жаль. Но у нас с тобой много времени впереди, ты ведь никуда больше не уйдёшь от меня.

Девушка недоумённо воззрилась на говорившего. Слова звучали для неё приглушённо. В голове гремел звон, перекрывающий остальные звуки. Внезапно Сергей Борисович выпрямился, а перед Анкой появилась раскрытая ладонь, приглашающая встать. Девушка приняла приглашение, сразу же очутившись в крепких медвежьих объятиях. Нож с её колен с глухим стуком ударился о паркет, подпрыгнув пару раз и замерев под столом.

Одеколон сильно бил в нос, в голове звенело, а тело обмякло. Девушка полностью оказалась во власти этого здорового мужчины, который вместе с крепким хватом продолжал невесомо поглаживать её голову, задевая уши беспокойными пальцами. Сдерживая чихание, она начала вертеться и крутиться, стараясь выйти из захвата и освободить себе пространство хотя бы для одного единственного свободного вдоха, но все попытки были тщетны. А когда звон колокольцев ударил по её ушам с новой силой, она поняла – ловушка захлопнулась.

— Дорогая моя, — звон словно слился с голосом великана, придавая ему чарующие нотки и заставляя прислушиваться к словам говорящего как к единственному и самому прекрасному на свете. Голос лился как звонкий ручеек в весеннем лесу, как убаюкивающая песнь матери перед сном, как искренний смех ребенка на руках родителей. И эта невозможная магия звука заставляла забыть обо всем на свете, ведь зачем о чем-то беспокоиться, когда ты в полной безопасности, счастливый и беззаботный, как младенец.

— Милая моя, как ты от меня сбежала? Расскажи мне, — голос обволакивал Анку. Она хотела ему сопротивляться, понимала, что это все только иллюзия, и поэтому упорно молчала, сражаясь сама с собой. А великан, расслабив хватку, начал поглаживать девушку по голове.