Убивая тени

Лиам часто дразнил меня, утверждая, что мое место на небе рядом с ними, поскольку я вечно витаю в облаках.

Отчасти он был прав.

Еще в поселении во время бессонных ночей я частенько тайком ускользала из комнаты и расстилала толстое тканое одеяло под мерцающими огоньками. Иногда брала с собой кружку знаменитого маминого горячего шоколада и, запрокинув голову, наблюдала за огненными драгоценными камешками, которые могла видеть, но никогда не держала в руках.

Мне думалось, что так даже лучше: ничто столь красивое и ценное не должно храниться в руках одного человека.

И звезды по-своему успокаивали меня, сильнее любого кинжала или наполненного адреналином боя. Они обнажали ту мою сторону, которую мало кому доводилось видеть ранее, – умиротворенную.

Сегодня звезды сияли особенно ярко, и после минувшего дня я радовалась такому зрелищу. Отчасти меня переполнял страх, что это один из последних вечеров, когда я их вижу, и сердце сжалось от столь обреченной мысли.

Должно быть, в какой-то момент меня сморил сон, потому что хруст ветки заставил тотчас проснуться.

Рука метнулась к пристегнутому к бедру кинжалу. Я знала, что в этом лесу обитает множество воров и мошенников, ведущих охоту на беззащитных. Он находился достаточно близко к столице и окрестным деревням, становясь соблазном для ничтожеств, ищущих легкой наживы.

Прищурившись, я осматривала заросли в поисках малейшего движения и чего-нибудь подозрительного. Тени стали глубже, чем прежде, сквозь подлесок пробивался густой серый туман. Он окутывал окружающие деревья, а в воздухе чувствовался привкус дыма.

«Это всего лишь туман», – отчитала я себя.

Но лес был известен своими играми с разумом. Именно поэтому большинство людей, обладающих хоть толикой инстинкта самосохранения, избегали его.

Меня одолевали навязчивые мысли. В конце концов, я беглый рекрут, которого в случае поимки сошлют в патруль.

Я проклятая беглянка, и этого достаточно, чтобы вселить страх в сердце любого здравомыслящего человека.

Ключевое слово – «здравомыслящего». Возможно, я слишком часто переступала эту черту.

Опустившись на землю, я нерешительно закрыла глаза, желая, чтобы нахлынувшая тревога отступила. Какое-то время в застоявшемся вечернем воздухе царила тишина; мои усталые мышцы снова расслабились, и сон широко распахнул для меня объятия.

Я ощутила холодный металл лезвия раньше, чем увидела его.

Распахнув глаза, перевела взгляд туда, где заостренный кончик упирался мне в горло.

Проклятье. Следовало внять своему чутью.

Глубокий голос, сотканный из чистого бархата и льда, шепотом коснулся моего уха; опаляющее дыхание защекотало плоть, а волосы на затылке от страха встали дыбом.

– А я-то думал, что ты, возможно, действительно ко мне прислушалась.

Глава 20. Джуд

Среди жриц ходят слухи о пророчестве. В нем говорится о том, что день вернется, когда тьма пленится светом. Я не могу понять смысл этих слов, но знаю, что надежда обладает невероятной силой. Однако она редко приходит вовремя.

Из дневника Джунипер Марчант, жрицы Солнца, 3-й год проклятия

Первым словом, сорвавшимся с ее губ, стало ругательство. Причем грубое.

Я подавил улыбку; пришлось напомнить себе, что я в ярости.

– Разве можно так выражаться перед своим капитаном? – Я все еще держал клинок у горла Киары, едва задевая острием кожу. Капелька крови выступила на поверхность, донеся медный аромат до моих раздувающихся ноздрей.

Я зажал бедрами ее гибкую фигуру, и при каждом рваном вдохе ее грудь поднималась навстречу моей. Вся злость на то, что Киара здесь, мгновенно сменилась новым чувством.

От ее дыхания в животе осел греховный жар. Я опустил взгляд, любуясь ее лицом в драгоценном свете луны, запоминая соблазнительный вид изгиба полной нижней губы. Мне стало интересно, какова она на вкус, если…

– Я же просила взять меня с собой, – выдавила Киара.

Мне пришлось оторвать взгляд от губ и посмотреть ей в глаза.

– Ты знал, что я последую за вами.

Знал. На самом деле знал. Девчонка невероятно упряма, и я этим почти восхищался. Но в ком-то другом счел бы эту черту раздражающей.

– Киара, – прогремел я.

Ее тело сотрясла дрожь, а мои ладони стали липкими. Рука, сжимавшая нож, дернулась.

– Это мой выбор, Джуд, – прошептала она, медленно поднеся руку к моему запястью и обхватив его пальцами. Она не сделала ни единой попытки оттолкнуть меня, попытаться освободиться. Просто держала.

Выбор.

Король Сириан никогда не оставлял мне выбора. Ни разу за все годы служения ему. Какого черта ей понадобилось использовать это слово?

Киара сделала глубокий вдох – и лезвие вонзилось чуть глубже.

– Ты всем рекрутам приставляешь кинжалы к горлу? Или просто я особенная?

С губ слетел хриплый смешок. Не уверен, кто из нас больше ему удивился.