Убивая тени

Теперь настала очередь Киары отвести глаза. Какое-то время она молчала, нахмурившись, точно обдумывая все мысли разом, крутившиеся в голове. Когда она убрала руку с моего колена, я решил, что разговор окончен, но потом… потом она начала стягивать кожаные перчатки, палец за пальцем.

Движения Киары были медленными, тогда как грудь ее быстро поднималась и опускалась. Я мог только вообразить, что она испытывала, как боялась показывать эту часть себя. Прикусив язык, я ждал, предоставляя ей право действовать в своем темпе, пока первая перчатка не упала на мягкую землю.

Святые боги.

Мне казалось, что я помнил эти шрамы с того первого дня в Тумане, но я забыл, насколько они глубоки и необычны. Жутковатым сине-черным оттенком и формой они напоминали тонкие вены, которые расходились по запястьям.

– Знаю, они отвратительны, – произнесла Киара, снимая вторую перчатку. Она стыдливо опустила голову, но я воспротивился этому.

Взяв ее за подбородок, я приподнял лицо девушки. И то, что я прочитал во взгляде Киары, ранило сильнее любого кинжала.

– В тот день в купальне, когда ты увидела мое лицо, – начал я, наклоняясь ближе. – Еще никто и никогда не смотрел на меня так, словно чувствовал благоговение, будучи очарованным омрачавшим меня уродством.

Она открыла рот, чтобы возразить, но я покачал головой.

– Я никогда не ощущал, что меня действительно видят, Киара, не так. Ты заглянула глубже, миновав то, что другие высмеивали, чего боялись, и улыбалась.

– Ты не понимаешь, это не то же самое. – Она вздохнула, на глазах ее выступила влага. – Я стала изгоем именно за то, как получила эти увечья. Люди взирали на меня так, будто я олицетворяла само зло. Какое-то нечестивое существо, которое… – Она всхлипнула, вырываясь из моей хватки.

Мне было все равно, откуда у нее, черт возьми, эти странные шрамы и что она навеки отмечена ими.

– Шрамы тебе к лицу, – заверил я, повторяя слова, которые Киара когда-то сказала мне. – Если уж на то пошло, они притягивают меня к тебе.

Она неторопливо подняла голову, и ее потрясающие черты лица окрасило неподдельное изумление. Я осторожно поднес ее ладонь к губам и поцеловал каждый палец, каждый извилистый шрам. Киара задрожала в моих руках, но я продолжал, выражая губами то, что не в силах был облечь в слова.

Прежде чем я успел добраться до внутренней стороны запястья, Киара запустила пальцы мне в волосы и притянула к себе так, что мы столкнулись носами. Она упивалась каждым моим выдохом, а я поглощал ее доверие, страхи и сомнения.

А затем я приблизился к ее губам и завладел ими.

Глава 36. Киара

Сердце – злейший представитель царства зверей, ибо его невозможно приручить.

Асидийская пословица

В том, как Джуд меня целовал, не было ничего нежного. Как он повелевал моим дыханием и покорял мое здравомыслие, выдыхая вместо него нечто грешное и удивительное.

Он имел привкус возможностей, надежд и всего, от чего, как мне казалось, я не могла стать зависимой, – явив собой пьянящую смесь, от которой в каждом дюйме плоти бурлил восхитительный восторг, пока капитан пленял меня, неистово и бесконтрольно двигая губами.

Тело все еще сотрясала дрожь от того, как нежно Джуд поднес мои руки к губам и одними поцелуями заставил исчезнуть долгие годы унижения и позора. Он обращался со мной – с моими шрамами и всем остальным – так, будто видел во мне нечто прекрасное. Нечто драгоценное.

Джуд прикусил мою нижнюю губу, оттягивая ее зубами, – и во мне проснулись дикие порывы. Я запустила голые пальцы в его волосы, перебирая черные пряди и потягивая за них, чтобы удержать в нужном мне положении. Неудивительно, что я пыталась завладеть контролем.

Зарычав, капитан обхватил рукой мой затылок и тоже нырнул пальцами мне в локоны, не собираясь ни в чем уступать. Разумеется, мы боролись даже во время поцелуя. Его руки были повсюду, а мои стремились к его теплу, проникая под рубашку и скользя по твердому животу.

Мы оба жаждали схватки и друг в друге обрели идеального противника.

Касаться его без перчаток, без брони, ощущалось гораздо приятнее, чем я могла себе вообразить. Пальцы покалывало, когда я подняла руки к его голове и стиснула пряди в кулаки; внезапно меня охватила такая необузданная свобода.

С губ Джуда слетел приглушенный стон, когда я раздвинула их, скользнув языком внутрь. Издаваемые им звуки стали моими любимыми. Они были звериными, первобытными и требовательными.

Наши языки кружились в восхитительном танце, а после он вернул внимание к моим губам. Когда Джуд зажал нижнюю губу зубами, меня точно пронзило молнией, и даже он напрягся, словно тоже получил разряд.

За закрытыми веками вспыхнул свет, созданное мной солнце воспламенило весь мир. Но вот по спине пронеслась волна мурашек, а пульс ускорился до бешеного ритма, и я отдалась всепоглощающему хаосу, который являл собой поцелуй капитана Джуда Мэддокса.

Когда он в конце концов отстранился, хоть и неохотно, мне с трудом удалось перевести дыхание.