Учебник житейской науки (СИ)

Прикусив от досады губу, мужчина закрыл глаза, надеясь, что так сойдёт это великолепное наваждение. Как ему хотелось вновь касаться бархата тёплых губ, запускать пальцы в жидкий шёлк ночи его волос, прильнуть своим холодным телом к податливому, тёплому мрамору тела возлюбленного! Сердце сжималось и готово было рваться на кусочки, из горла Рудольфа против его воли вырывалось бессильное рычание.

– Хочешь, не хочешь, а будешь моим! – изрёк граф, рывком поднимаясь с кровати подходя к окну.

Поняв, что его пленник ещё в саду, мужчина послал слугу, чтобы тот попросил Гастона сегодня прийти в зеркальную комнату на ужин. Поймав другого слугу, Рудольф принялся отдавать распоряжения по поводу вечерней трапезы, чтобы всё было идеально и хоть как-то тронуло сердце отдалившегося от него Гастона. Он уже распланировал всё и в глубине души до жути боялся, что снова получит отказ в грубой форме. Он знал, что может воспользоваться силой ошейника, но понимал, что, сделай он это, и расположения Гастона ему уже никогда не увидеть. А ему нужна была любовь, хотя тело он мог подчинить в любой момент.

Бросив короткий взгляд за окно, Рудольф чуть не поседел – Гастон, которому слуга что-то говорил, смотрел в его сторону и чуть хмурился, явно принимая решение. Отпрянув от окна, Рудольф подошёл к зеркалу, всматриваясь в своё лицо. Оно было идеально, как и всегда. Но вечный холод сквозил в жидких кристаллах его глаз, что так и сияли золотом солнца. Бледность и синяки под глазами, казалось, придавали ему лишь больший шарм. Устало сдув с лица прядь тёмных волос, мужчина провёл по лицу прохладной ладонью, пытаясь привести мысли в порядок и назначить себе план действий.

В молодой траве тихо стрекотали сверчки, а, может, даже цикады – то известно не было. Весенняя прохлада гуляла по особняку, опьяняя своей свежестью сильнее всякого вина столетней выдержки. Дышать было удивительно легко, а тело вместе с воздухом наполняло лёгкое счастье, освещая лицо уставшего охотника робкой улыбкой. Медленно зажигались на небе звёзды, как мелькали в траве светлячки, осторожно, но столь легкомысленно летя на свет и привлекая к себе взгляды. Золотистые отблески свеч на стекле напоминали ему сверкающие в темноте глаза графа, которого он теперь боялся, точно дикий кот огня в грозу, но не мог отрицать другого. Сопротивляясь, он чувствовал, что с каждым разом всё больше хочет нырнуть в объятия зверя и целовать его, целовать, целовать, страстно ласкать его тело, следя за выражением его лица, наслаждаясь дрожью его сильного тела. Одёрнув себя, Гастон повернулся к комнате, по которой были разбросаны книги и одежда – он не мог понять, что ему следует надеть теперь. Хотя выбор был и не особенно большим. Через некоторое время за ним явится слуга и проводит в зеркальную комнату. Что ждёт его там?

Тихо трещал огонь в малом камине, освещая небольшую комнату, устланную подушками с низким столиком, на котором расставили множество блюд с различной едой и винами. На столике стоял канделябр с пятью свечами, что едва заметно трепыхались, отражаясь в двух зеркалах, которые заняли полностью две стены. Рудольф уже ждал своего пленника, разложившись на мягких подушках, облачённый в восточное подобие халата. Чёрный атлас облегал его ладное тело, подчёркивая рельеф мышц, способный свести с ума любую девушку и заставить скрежетать зубами от зависти любого мужчину. Золотые змеи переплелись между собой, обрамляя полу халата и рукава, обвиваясь вокруг воротника удушающей петлёй. Золотой дракон, распахнувший пасть был изображён и на задней части халата. Тёмные, словно сама тьма, волосы мужчины ниспадали на его плечи, обрамляя бледное лицо с несколько томным взглядом. Длинные ресницы были чуть опущены, скрывая нетерпеливый огонь обжигающих своим взглядом глаз. Тонкий, чуть позвякивающий, серебряный браслет обхватывал его лодыжку, завершая эту картину и добавляя пикантности, если не брать в расчёт, что полы халата были слегка распахнуты, позволяя любоваться стройными, сильными ногами графа.