Учение Святых отцов и подвижников православной Церкви о борьбе с главными греховными страстями и о христианских добродетелях: любви, смирении, кротос

По примеру Карфагенской Церкви александрийские христиане проявили величайшую любовь и мужество в борьбе с эпидемией, в заботе о больных и умирающих. «Весьма многие из наших братий, – пишет св. Дионисий, – от избытка любви и братолюбия не щадили самих себя, но поддерживали друг друга, безбоязненно посещали больных, неутомимо ходили (ухаживали) за ними, и служа им ради Христа, привлекали к себе болезнь от своих ближних и добровольно принимали их мучения. Да, многие, заботясь о больных и подкрепляя других, пересадили их смерть в себя и скончались сами. Таким-то именно образом оставили жизнь лучшие из наших братий: некоторые пресвитеры и диаконы и многие, весьма похваляемые из народа; а сей род смерти, будучи делом великого благочестия и твердой веры, кажется ни чем не ниже мученичества. Они принимали тела святых, т. е. умерших христиан, на распростертые руки и перси, закрывали им глаза, заключали уста, несли их к месту погребения на своих плечах и потом полагали (с любовию прощаясь с ними), прижимали их к себе и обнимали, украшали их умываньями и одеждами, а вскоре и сами сподоблялись того же, потому что оставшиеся в живых всегда следовали по стопам своих предшественников. Совершенно напротив поступали язычники: они прогоняли начавших хворать, убегали от самых любезных, выбрасывали на улицу полумертвых, и таким образом старались избавиться от передаваемой и сообщающейся смерти, которую, однако же, при всех усилиях не легко было отклонить от себя»1748.

Здесь, в Александрии, так же как и в Карфагене, христианское самоотвержение и любовь оказали благотворное влияние на язычников.

Гонение на христиан после Деция возобновилось при его преемнике, императоре Валериане (253–260 гг.). Валериан вначале был благосклонен к христианам, и они пользовались миром и благополучием. Даже в собственном императорском доме между прислугой находилось немало христиан. Но в пятый год своего царствования, под влиянием язычников, особенно по наущению Маркиана, своего любимого советника, находившегося в связи с египетскими магами, Валериан изменил свое отношение к христианам и издал два указа, направленных против них. Гонение было объявлено повсеместно в стиле гонения Деция. Правительство при этом уже учитывало все особенности существования христианских общин. Первым указом строго запрещалось христианам собираться на богослужение и посещать кладбища, усыпальницы. Тех, которые будут посещать места богослужения после этого запрета, ожидала казнь. Валериан хорошо понимал, что страшное кровопролитие при Деции не достигло своей цели. Он надеялся достигнуть своей цели без массового кровопролития, отняв у общин их пастырей и таким образом лишив их назидания, богослужения и руководства. Поэтому вскоре после начала гонения издан был приказ ссылать в заточения епископов, пресвитеров и диаконов.

Когда этот указ был получен в Африке, то первыми подверглись гонению епископы Дионисий Александрийский и Киприан Карфагенский.

Епископ Дионисий был приглашен на суд александрийского префекта, который предложил ему совершить римский религиозный обряд, от чего Дионисий отказался. Затем префект объявил ему, что запрещено христианам собираться на кладбищах и в других местах общественного богослужения и что за этим будут следить. После этого он приговорил св. Дионисия к ссылке в Кеф, одну из отдаленных пустынных местностей Африки.

Почти одновременно, а именно 20 августа 257 года, проконсул Африки пригласил к себе в «тайный отдел» (secretarium) св. Киприана, епископа Карфагенского, и объявил ему, что получен императорский указ, чтобы те, кто не держится римской государственной религии, возвратились к ней и принесли жертвы богам. «Что ты на это мне скажешь?» – спросил он Киприана. «Я христианин и епископ, – ответил Киприан, – я не признаю никаких других богов, кроме единого и истинного Бога, создавшего небо и землю, и море, и все, что в них. Сему Богу мы, христиане, служим, Ему молимся за себя и за вас, и за благополучие самих императоров». «При этом намерении и остаешься?» – спросил далее проконсул. «Благая воля, познавшая Бога, не может изменяться», – отвечал епископ. «Так не угодно ли отправиться в ссылку в город Курубит?» «Отправляюсь», – был ответ. «Указ касается не только епископов, но и пресвитеров. Кто пресвитер в этом городе?» На это Киприан отвечал: «У нас есть прекрасный закон, запрещающий доносы, и я не стану доносить об них». И потом, когда проконсул сказал: «Я требую их теперь же сюда», – Киприан прибавил: «Наше учение не позволяет им явиться самим (запрещает христианам самим объявлять себя). Но когда начнется о них розыск, они найдутся». – «Я найду их. Воспрещаю также под угрозою смертной казни составлять молитвенные собрания и посещать кимитирии (кладбища)». – «Делай, что тебе приказано», – ответил Киприан. Вскоре затем он был отправлен в указанное заключение, взяв с собою диакона Понтия, из сохранившихся записок которого мы почерпаем, главным образом, сведения о последних годах жизни св. Киприана и о его мученической смерти1749.