Учитель драмы

Каждый день я принимала решение прекратить эту рискованную игру и уехать из Вудстока с тем небольшим выигрышем, что у меня был. Но что-то не давало этого сделать — наверное, неопределенность. Вот я пересчитываю деньги и утрамбовываю в чемоданы гостевые полотенца Мелани, а в следующую секунду уже сижу в интернете и заказываю кальку в надежде, что нарисую все от руки.

В конце концов я пропустила дедлайн, но мне в голову пришла светлая идея, связанная со старым добрым воровством.

Мелани собрала вещи, загрузила Габи в свой «Мерседес» и уехала на Род-Айленд. Я провела целый день в доме Эшвортов, роясь в шкатулках с драгоценностями, пока Китти и Фитц скакали на кровати. К своему разочарованию, я поняла, что настоящие драгоценности, по всей видимости, хранятся где-то в надежной банковской ячейке. В доме было несколько ценных произведений искусства — какие-то уродливые экспрессионистские штуки, но сбыть их было бы слишком сложно: галеристы захотели бы узнать об их происхождении.

В ее комоде я обнаружила блокнот с несколькими странными фразами, которые она, должно быть, нацарапала во время разговора с юристом: «Доказательства: личное знакомство со свидетелем, фото, видео…»

Я убедила себя, что ко мне это не имело никакого отношения. Это наверняка касалось того иска, который она подала против старой школы Габи. Несмотря на это, я плохо спала той ночью. Крутилась в кровати несколько часов, в своих мыслях возвращаясь в здание суда.

На следующий день Мелани вернулась домой без Габи. Она казалась очень грустной и вялой и щурилась от солнца, как малолетний мумбайский беспризорник.

Без своей любимицы с щенячьими глазами она, как я думала, должна была с еще большим рвением взяться за меня. Но, к моему удивлению и даже некоторому беспокойству, этого не произошло.

На самом деле я заметила, что она забросила все свои занятия. Ее коврик для йоги стал простым пылесборником. Она больше не посылала мне фотографии потолочных вентиляторов, которые находила в своем приложении с товарами для дома.

Я точно поняла, что с ней творится неладное, когда однажды в полдень увидела, как она загорает на террасе. Без шляпы. Рискуя получить настоящий загар, а не тот, которым ее опрыскивали за бешеные деньги. А что было самое тревожное — ее телефона нигде не было видно.

— Все хорошо? — спросила я.

Дежурное британское приветствие обычно работало на Мелани как сыворотка правды. Она воспринимала его как приглашение поделиться с собеседником абсолютно всеми мыслями, которые были у нее в голове.

— Я в порядке.

О боже. Я подошла ближе и увидела, что она читает давно забытые «Селестинские пророчества».

— Снова пытаешься наладить связь с Божественным?

Я сказала это по-дружески язвительно, пытаясь использовать грубую психологию, которая так хорошо срабатывала у Эбигейл.

Ничего. Мелани перевернула страницу и, как школьница, уперла кулак в щеку.

— Как идет процесс в суде?

На долю секунды ее лицо выразило удивление. Мы никогда не говорили об этом процессе.

— Мы выиграли, — сказала она безо всякого выражения.

— Что? — Я потеряла дар речи. — Но ты даже не упоминала об этом! Когда был суд?

— Мы уладили все без суда.

У меня было столько вопросов, в том числе самый для меня интересный: уладили на какую сумму? Но я не решалась его задать из-за подавленного выражения ее лица. В нем не было и следа триумфа.

— Виктор, должно быть, очень рад. Вы уже начали что-то планировать на время его визита?

Мелани положила книгу обложкой вверх.

— Еще нет, — она отвернулась от меня, легла на живот и расстегнула застежку на своем леопардовом купальнике.

— Ну, если что, дай мне знать, — произнесла я совсем уж сахарным голосом. — Если что, мы с детьми можем на время исчезнуть. Останетесь только вы. Пусть он проведет время в кругу семьи.

— Вы и правда можете исчезнуть, — повторила Мелани с ехидной усмешкой.

— Да, полагаю, что так и будет, — сказала я, не обращая внимания на эту пассивную агрессию. Я не собиралась демонстрировать свою слабость. — Ну, я пойду готовить ужин. Жареный цыпленок. Органический, разумеется. Как думаешь, Эбигейл захочет присоединиться к нам сегодня?

— Давай сегодня побудем вдвоем, — сказала она, пряча от меня глаза, глядя на кучу пляжных полотенец перед собой. — Если ты не против. Я люблю Эбигейл. Ты это знаешь. Просто я устала отдавать всю себя другим. Особенно если не получаю ничего взамен. Извини.

И вот тогда я поняла, в какие большие неприятности я попала. Потому что когда Мелани говорила «извини», она всегда имела в виду «гори в аду».

* * *

Тем вечером Мелани пыталась заменить всю жидкость в теле на алкоголь, а я с помощью ножа, половника и лопатки сражалась со скромным набором рецептов Найджелы Лоусон[58].