Учитель драмы

— Ха! — сказал мой отец, проводя рукой по волосам. — Ты играешь в сваху? Очень в духе Джейн Остин, нет?

— Да ладно, пап. Если кто-то и сможет это разыграть, так это ты. Тем более много светских дам западают на американцев. Легче сойтись с иностранцем, чем найти мужчину из своего круга.

— И что тебе со всего это будет? — спросил папа, опершись локтем о стул.

— Вознаграждение нашедшему.

Он рассмеялся еще громче. Блеснули его желтеющие зубы.

— И какое же?

Казалось, он искренне веселится. Как ни странно, то же можно было сказать и обо мне. Я чувствовала, что мы близки, прямо как в те первые несколько дней на острове, когда преступление казалось не грузом, а скорее нашим общим выбором.

— У нее поместье рядом с Сейнт-Эндрюсом. Это замок на самом деле. Я хочу жить там, пока учусь. — Это требование я высказала шепотом, но мои глаза говорили о том, что я серьезно.

Очередной взрыв хохота.

— Это абсолютная глупость.

— Почему? Неужели это так уж сильно отличается от того, как мы жили последние десять лет?

— Я устал, и мне хорошо там, где я сейчас. Может, я просто не хочу бросать это все к чертям ради полоумной схемы, которую ты даже не потрудилась как следует продумать. И вообще, почему ты так волнуешься насчет жилья? Ты зарабатываешь.

— Недостаточно.

— Тогда подай на грант.

— Я не могу. Без номера социального страхования.

Одно дело было взять номер Симы, чтобы пойти на низкооплачиваемую работу, а совсем другое — подавать по нему заявку на стипендию. Особенно когда отец Симы дал ей разрешение пойти на курсы программирования.

Он закурил сигарету и выдохнул.

— Слушай, ну просто получается, ты привела меня сюда, чтобы рассказать про лакомый кусочек, но откуда ты знаешь наверняка, что она настолько богата, насколько ты думаешь? Потому что у нее аристократический акцент? Акцент можно подделать. Тебе это должно быть известно лучше, чем кому бы то ни было.

— Альбина Пенн-Кокс — представительница древнего шотландского рода, наследница железного магната, с родословной и всем таким, — сказала я, отодвигая стул и снимая рюкзак. — Я провела собственное исследование. На бумаге она стоит миллионы фунтов, и я предлагаю тебе кусочек от этого пирога только потому, что мне тебя жаль. Живешь с Чарли. Ешь с подноса, а не со стола. Ну не волнуйся, я могу сделать это самостоятельно.

— Как? Грандиозный план по превращению твоей вдовы в престарелую лесбиянку? Надеешься, что у нее слабость к веснушкам?

— Иди на хрен, — сказала я, собравшись уходить.

— Я вижу, что ты делаешь. И твоя игра не так уж плоха для новичка. Ты понимаешь ценность того, что предлагаешь, и это хорошо. Но нужно меньше эмоций и больше терпения. Не требуй от оппонента слепой веры, просто попроси его для начала сделать что-нибудь. Помни, переговоры — это просто попытка двух людей получить друг от друга выгоду. Ты хочешь обосноваться в Шотландии. Хорошо. Я помогу. Но тебе нужно успокоиться, присесть и рассказать мне об этой женщине что-то, что я действительно смогу использовать.

Мой папа заявил, что ему нужна комната в отеле, чтобы отработать «схему» (под которой он подразумевал секс с Альбиной) как следует. У него вряд ли получилось бы привести ее в квартиру Чарли. И не стоило рассчитывать, что Альбина, с ее воспитанием и взращенным школой для девочек этикетом, пригласит его в свой номер.

— А почему же ты думаешь, что она согласится пойти в твой номер? Если она такая леди?

На что мой папа ответил:

— Так это работает, золотце. Первобытные двойные стандарты.

Так что в свою следующую смену в Чемсуорте я внимательно просмотрела схему уборок в поиске незанятых комнат. Изучая расписание смен в комнате отдыха, я заметила свободный одноместный номер на полупустом верхнем этаже. Огромные ванные. Кровати с балдахином. Я могла бы убраться там сама, когда мой папа закончит.

И доступ тоже не был проблемой. Я могла одолжить папе свой универсальный ключ для горничных — тот, который отпирал все номера в отеле, — и взять отгул под предлогом выдуманного недомогания.

* * *

Двое суток я лежала без сна в тусклой гостиной Чарли. Дважды я увидела, как солнце заходит и восходит, освещая кирпичную стену напротив. Как пророк, сам творящий свое пророчество, я действительно почувствовала себя больной. Сжатые челюсти сводило. Время сошло со своей оси. Раз за разом я представляла себе, как Рейна и менеджер отеля открывают дверь и видят моего отца, спящего (в лучшем случае) в номере, ночь в котором стоит больше, чем недельная аренда Чарли.

Дадут ли они ему возможность объясниться, прежде чем позвать охрану?

Я сказала ему не показывать и не давать никому мою ключ-карту ни при каких обстоятельствах. Но в стельку пьяным, ему трудно было запоминать информацию. Вполне возможно, что он мог забыть карточку на прикроватном столике. Арестуют ли его, если все обнаружится? А меня? И смогут ли наши фальшивые документы пройти хоть какую-то проверку?

Я уже собиралась идти в Чемсуорт — разузнать, что его так задержало, когда я услышала шум у входа.

— Папа? — крикнула я.

Но это была всего лишь Чарли, вернувшаяся с ночной смены.