Учитель драмы

В гостиной Оз сплел свои пальцы с моими. Клири и его мама сидели на диване напротив, глядя на нас поверх желтого ковра и подноса, уставленного чайными принадлежностями. У меня внутри все перевернулось, когда мама Клири клала сахар в мой чай.

Она передала мне чашку.

— Нам всегда было интересно, куда вы делись. Дом… В общем, банк конфисковал его. Ты не захочешь знать, за сколько его продали. Это разобьет тебе сердце.

Я чувствовала вину. Хуже, я чувствовала отвращение к себе. Моя уверенность в причине маминого самоубийства — наше с папой предательство — не позволяла допустить, что у нее могли быть и материальные трудности. После ухода отца ей нечем стало оплачивать счета.

Мама Клири протянула мне тарелку с печеньями, которые моя мать называла «выходными пирожными». Они были обильно сдобрены джемом и выглядели очень нарядно, так что угощали ими только гостей.

— Так что же привело вас в Куну? — спросила она.

— Мы приехали почтить память моей матери, — тихо сказала я.

— Прошу прощения?

Оз откусил от своего кругляшка с джемом:

— Мы приехали навестить ее могилу.

Мама Клири печально заохала.

— Твоя мама… И ты думала, что ее похоронили в Куне?

— А это не так? — спросил Оз.

Клири потер подбородок.

— Нет.

— Сочувствую твоей утрате, — сказала она, постепенно возвращая себе социальные навыки. — Хорошая она была женщина, твоя мама. Она болела?

Меня сковала какая-то жуткая неловкость, я совсем не хотела, чтобы слово «самоубийство» прозвучало во время чинного полуденного чаепития.

Инициативу перехватил Оз:

— Это было неожиданно, — неоднозначно выразился он. — У нее была депрессия.

Глаза наполнились обжигающими слезами, но мне удалось их сдержать.

Мама Клири понимающе покачала головой:

— Понимаю, наверняка ситуация с деньгами очень давила на нее после развода.

Слово «развод» вернуло меня на более твердую эмоциональную почву. Я потерла нос, стараясь не всхлипнуть.

— Вы знали, что мои родители расстались?

— Ну, ходили такие слухи. Твоя мама обсуждала референдум по разводам со священником.

Клири покачал головой с выражением строгого неодобрения.

— Разве это не должно было быть конфиденциально? Тайна исповеди?

Оз закивал, будто он сам святой отец в миру.

— Когда она уехала?

— Твоя мама? Ну, примерно тогда же, когда и ты. Она сбежала с другим мужчиной. Молодой парень, из Вооруженных Сил. По крайней мере, такие были слухи. Люди сильно ее осуждали, как ты понимаешь. Но не я. Она хлебнула достаточно горя. Не очень-то это было просто, жить с твоим отцом. По всей видимости, этот молодой человек мог обеспечить ей достойную жизнь.

Я ошарашенно смотрела на нее, не в состоянии переварить эту новую информацию. Это моментально вернуло меня к роли, которую мне, как единственному ребенку, постоянно приходилось играть помимо своей воли: я снова пыталась соотнести мамин взгляд на ситуацию с папиным, разобраться, кто вел себя несправедливо, а кто получил то, что заслуживал.

— Извините, а у вас есть какие-нибудь предположения насчет того, где мама Эрин может быть похоронена? — спросил Оз.

Мама Клири посмотрела на меня.

— Нет… В смысле, я вообще не знала. Я думала, ты уехала вместе с ней. Фрэнк и его папа, упокой господи его душу, годы потратили, чтобы найти тебя.

Я повернулась к Клири.

— Правда?

— В тот день, когда ты уехала…

Временные рамки — это то, о чем я могла говорить с полной уверенностью.

— Мы были в парке развлечений в тот день, — сказала я.

В ее сузившихся глазах появилась тень сомнения.

— Нет. Это было на несколько дней раньше. Ты тогда принесла Фрэнку свой приз. Очки с выскакивающими глазами. Разве нет?

— Да, — мягко сказал Клири.

— Нет, — в этом отношении в моей голове царила полная определенность. Я не помнила смешных очков. — Нет, мы отправились на Остров Мэн сразу после ярмарки. У меня до сих пор хранится платье с пятном, которое я поставила в кафе.

Мы с мамой Клири еще несколько раз попытались воспроизвести последовательность событий, вежливо, но настойчиво не соглашаясь друг с другом.

Пока мы спорили о частностях, я отказывалась обращать внимание на тихий голос в моей голове, который тоже спорил со мной, напоминая, как я в понедельник переоделась в чистую одежду и ходила в ней до конца недели.

— Фрэнк, — принеси нам фото, будь добр.

Через минуту Клири стоял передо мной с жестянкой с розами в руках. Но вместо печенья я нашла там стопку снимков.

— Кайт отдала их нам, вместе с некоторыми другими вашими вещами. У нас блокнот с рецептами твоей мамы. И книга стихов, которые написал твой отец.

Я в шоке уставилась на блестящие фотографии. Я ведь так давно смирилась с мыслью, что мое прошлое навсегда осталось позади.

— Есть еще какая-то старая почта, которую Кайт тоже сохранила. Фрэнк, не принесешь ее с чердака?