Учитель Дымов

Нет, думает Борис, к женщинам невозможно будет привыкнуть. Как вчера старался не смотреть на Вовкину жену и эту, вторую, черненькую, красивую. Смотрел в стол, прятал глаза.

Ну да, любая испугается этого голодного взгляда.

Они отняли у меня не просто половину жизни, думает Борис, нет, они отняли девушек, которых я мог любить, жену, которой у меня не было, детей, которых у меня не будет.

Он смотрит на море — текучее, зелёное, голубое, покрытое рябью волн, гребешками пены. Валерка машет ему рукой, но на таком расстоянии Борис различит разве что чёрное пятно — голову купальщика.

Я выжил, потому что не думал об этом, говорит себе Борис. Потому что забыл, что на свете есть синее море, тёплые камни, жаркое солнце.

Может, не стоило и вспоминать?

Когда Валерка вылезает на берег, Борис все так же сидит рядом с его одеждой, словно охраняя. Вытрясая воду из ушей, Валерка прыгает на одной ноге, потом на другой… и тут слышит знакомый голос:

— Эй, Валерка, а родители где?

Вот так штука: совсем рядом с Борисом сидит, разложив покрывало, дядя Лёня, Леонид Буровский, папин студент, много раз заходивший к ним в гости и приносивший Валерке разные вкусности — то тянучую конфету, то сушку, то просто кусок сахара.

— Здрасьте, дядя Лёня. — Валерка опускается рядом с Буровским. — Родители ещё дома.

— Сколько раз говорил тебе — зови меня просто Лёня. В крайнем случае — Леонид, как спартанского царя!

— Хорошо, — кивает Валерка с трудом сдерживаясь, чтобы не добавить «дядя Лёня». — Скажите лучше, вы уже плавали сегодня? Море — здоровское!

— Плавал, плавал. — Буровский кивает. — Я сегодня, как Эдмон Дантес, проплыл от замка Иф до острова Монте—Кристо.

— Расскажите! — просит Валерка, устраиваясь поудобней.

Как–то раз Буровский пересказывал ему «Остров сокровищ», а в этот раз принимается за изрядно позабытого «Графа Монте—Кристо», которого читал лет пятнадцать назад, ещё в эвакуации.

Классно дядя Лёня рассказывает, думает Валерка, куда интересней, чем всякая тягомотина, которую тётя Женя читает им всем по вечерам. Классика! Фу!

Слушая, Валерка складывает башню из камешков–голышей. Пусть это будет замок Иф, решает он, а там, внутри, сидят Эдмон Дантес и аббат Фариа.

Валерка мог бы слушать Буровского без конца, но тут над ухом раздаётся голос тёти Жени.

— Ну–ка, быстро в тень, — командует она. — Ты что, тепловой удар хочешь получить?

Надо же, все уже пришли, а он и не заметил! Валерка неохотно — чем же дело–то кончилось? — уходит. Поздоровавшись — Добрый день, Владимир Николаевич. — Добрый день, Лёня! — Буровский с разбега прыгает в море.

Володя садится рядом с братом.

— Искупался? — спрашивает он.

— Не-а. Слушал, как тот парень твоему пацану заливал. Кто он будет?

— Этот? Мой студент, Лёня Буровский.

— Годный парень, — одобрительно кивает Борис. — Складно лепит. Если сразу не убьют, в лагере романы будет тискать.

* * *

Через несколько дней Борис уедет обратно в Сибирь. Володя будет просить брата остаться, но тот откажется, мол, у вас слишком жарко, я от такого отвык.

Следующий раз Валерка увидит дядю через девять лет. К тому времени они переберутся в Энск, крупный город на юге Сибири: Володе неожиданно предложат кафедру в недавно открывшемся там университете.

После солнечного Грекополя холодный Энск не понравится Валерке. Два выпускных класса он проведёт, изучая с местными пацанами различные техники уличных драк. К середине десятого класса ему наконец удастся добиться их уважения, но не хороших отметок в аттестате.

Глухим зимним вечером, когда фонари не могут рассеять тьму за окном, Володя в последний раз попробовал поговорить с сыном.

— Ты же понимаешь, что никуда не сможешь поступить? — поинтересовался он.

Валерка закатил глаза к блочному потолку — выпуклый шов разрезал комнату ровно пополам.

— Я‑то все понимаю, — сказал он устало, — но есть такие вещи, папа, которые вот ты никогда не сможешь понять.

— Какие же? — спросил Володя, осознающий, что сам идёт в расставленную ему ловушку, но неспособный сопротивляться неумолимой логике беседы отца и сына–подростка.

— Например, то, что не всем людям нужно высшее образование. — Валерка кинул на отца быстрый взгляд и, недовольный результатом своих слов, добавил: — Я понимаю, ты не можешь это принять, потому что тогда твоя жизнь полностью потеряет смысл.

На этот раз должный эффект был произведён: Владимир Николаевич вышел, хлопнув дверью.

Позже, когда он пересказал этот разговор Жене, она вдруг разрыдалась. Володя растерялся: они сидели в молодёжном кафе «Интеграл», народу было немного, но было ясно, что уже завтра весь университет будет судачить, что завкафедрой Дымов довёл до слез какую–то женщину, наверное, брошенную любовницу.

Он потянулся через стол и похлопал Женю по руке.

— Ладно, успокойся, — сказал он, — чего ты, в самом деле?

— Так Валерка же в армию пойдёт! — всхлипнула Женя. — Ты об этом подумал?