Удивительные истории о бабушках и дедушках

Старушечка зачастила к нам по вечерам. «Я только посидеть». Муж, открывая ей дверь, звал меня с улыбкой: «Вон, твоя бабуля греться пришла». Она пристраивалась тихонечко в уголке на кухне, потупив подслеповатые глазки. Так тихо, что я даже забывала, что она здесь. От нее не было ни пользы, ни вреда. Кроме иногда «шампуньки» и мыла, она ничего больше не просила, но от тарелки супа или котлеты не отказывалась. О себе не рассказывала, только раз, услышав колокольный звон — окна у нас выходили на Гребневскую церковь, — поделилась, что неверующая, но ходит туда обедать и брать продукты. Приход, оказывается, организовал помощь неимущим. Одинокая безобидная старая женщина. Мне казалось, что если она ни о чем не рассказывает, ничем не гордится, ни на что не жалуется, то из ее жизни ушел смысл, она просто доживает, перебиваясь с хлеба на воду, благодаря добрым людям. Ну точно свечечка, вернее огарочек. И из жалости я подкладывала ей вторую котлету.

Вдруг уже весной, перед самой Пасхой, поднимаюсь по лестнице и вижу, что дверь в ее квартиру распахнута. Оттуда пятится задом мужчина в дорогой черной кожанке.

— Ну давай, мать, что там у тебя еще, и я поехал!

В одной руке он держал толстенную пачку денег, в другую старушка совала ему две мои нераспечатанные бутылки с шампунем.

Он их неловко подхватывает. Я застываю от неожиданности. Он оборачивается, окатывает меня недовольным подозрительным взглядом, но даже не здоровается. Молчу от изумления и я.

— Когда же ты в следующий раз приедешь, Павлик? — цепляется за него старушка.

— Занят я, мать, стройку начал.

— Так я тебе еще денежек накоплю, мне много не надо, пенсию, слава богу, приносят. Хорошая пенсия.

— Ну соберешь — звони, только по пустякам не беспокой. Бывай, мать.

Он бегом спустился вниз, раздался звук отъезжающей машины.

— Сынок приезжал, Павлуша, — объяснила мне совершенно счастливая старушечка. Глаза у нее лучились радостью. И не в пример обычному она стала разговорчивой: — Я ему позвонила, навести, говорю, гостинчик приготовила. Мне много не надо. А он теперь строиться будет, — в голосе зазвучала гордость. — Только он просто так не приедет, занят очень. И жена ему не разрешает. Она такая важная вся из себя.

— Где он живет? — растерянно спросила я.

— Да тут неподалеку, — она назвала какой-то ближайший подмосковный город. И жалобно добавила: — Это жена его не пускает.

На Пасху я увидела, что старушка поднимается к нам зачем-то с сухой вербной веточкой. Вот откуда у нее вербочка? Она же на богослужения не ходит. Мне стало как-то досадно на неуместный ее жест, и я переждала, пока старушка не вернется к себе.

Мы вскоре перебрались в другую квартиру. Вернулся досрочно освободившийся сын нашей хозяйки. И мы нашли жилье даже удобнее — прямо возле станции. Старушечку я регулярно видела у сырного киоска. Все такая же «свечечка», только уже не на картонке, лето подсушило землю.

Однажды ее там не оказалось. И в следующий мой поход на рынок. И еще в один. Я уже заволновалась, не случилось ли чего. Но вышла с рынка через другие ворота и увидела знакомую фигурку с протянутой рукой у пивного киоска. Она не сразу меня узнала. Я напомнила, что раньше жила в ее доме, она закивала.

— Павлик давно приезжал? — спросила я.

— Давно. Но он приедет. Его жена не пускает, сильно важная. Я гостинчик соберу, и он приедет. Вот тут больше подают, я соберу, и он приедет.

И так тихо она это проговорила, неуверенно, безо всякой надежды, таким ровным бесцветным голосом, что я не выдержала, открыла кошелек и высыпала ей на ладонь мелочь.

Лидия Королева Внук

Васютка Андреев был очень доволен.

И без того хороший день обещал закончиться великолепно. Васютку из детского садика забрал дедушка. И они вместе ехали по утопающему в сумерках городу туда, где их ждала Васина бабушка. И как полагается любящей бабушке — с горой свежеиспеченных пирогов и, может быть, даже блинов.

А ведь полчаса назад мальчуган даже не подозревал о таком исходе дня. Когда вся группа «Одуванчики» шла с занятий по танцам с Юлией Ивановной, Вася чуть замешкался в коридоре и бежал последним. И тут с виду совершенно незнакомый мужчина неожиданно соскочил с лавочки и сжал его в объятиях.

— Привет, внук! Как же я соскучился! — И, увидев, что мальчик явно растерян, продолжил: — Васёк, не признал, что ли, деда?

Вася не признал. Он смутно, но помнил рассказ мамы о том, что у него, у Васютки, к сожалению, нет ни одного дедушки и ни одной бабушки. И когда ребята в садике рассказывали про своих бабушек и дедушек, ему, Васе, нечем было поделиться, и он только с завистью вздыхал. А в это мгновение детская душа озарилась надеждой: «Наверное, мама ошиблась. Вот же он — дедушка! Настоящий!»

Дедушка был красивый — с яркими голубыми глазами под белыми, как снег, бровями, с такими же белыми усами под курносым (как у самого Васи) носом. На носу держались солидные очки.

— А где мама? — только и мог спросить Васютка, широко распахнув свои глазки.