Удольфские тайны

Следующим утром Эмили не смогла заставить себя встретиться с настоятельницей, а ближе к вечеру пришло известие о кончине сестры Агнес. Месье Боннак встретил сообщение с печалью, однако Эмили заметила, что сейчас он не выглядел настолько подавленным, как накануне вечером, когда вышел из кельи монахини, чья смерть, очевидно, стала для него менее страшной, чем исповедь, на которой он был призван присутствовать. Возможно, впрочем, что его несколько утешило оставленное покойной наследство, ибо семейство его было большим, а экстравагантное поведение некоторых родственников грозило суровым наказанием и даже тюремным заключением. Особенно беспокоили проблемы с законом любимого сына: именно эти переживания придавали его внешности интересный налет страдания. Месье Дюпону Боннак поведал, что в течение нескольких месяцев находился в заключении в одной из парижских тюрем без надежды на скорое освобождение и даже на встречу с женой. Супруга проводила время в деревне, напрасно пытаясь добиться помощи родных и друзей. Когда же ей все-таки удалось получить разрешение на встречу с супругом, постигшие страдания стали причиной нервных приступов, угрожавших ее жизни.

– Наши обстоятельства не оставили равнодушными тех, кто оказался им свидетелем, – продолжил месье Боннак. – Один великодушный друг, находившийся в заключении вместе со мной, потратил первые дни собственной свободы, чтобы добиться моего оправдания. Он преуспел: огромный долг был списан, а когда я попытался выразить благодарность, благодетель бесследно исчез. Подозреваю, что он пал жертвой собственной щедрости и вернулся в тюрьму, от которой избавил меня. Все попытки его найти оказались безуспешными. Щедрый и несчастный месье Валанкур!

– Валанкур! – воскликнул Дюпон. – Из какой семьи?

– Из рода Валанкуров, графов Дюварни, – ответил Боннак.

Можно представить чувства месье Дюпона, когда он узнал, что спаситель друга – его соперник в любви. Однако, преодолев первые переживания, он развеял опасения Боннака, заверив того, что Валанкур находится на свободе и недавно приезжал в Лангедок. Чувство к Эмили заставило Дюпона навести справки о поведении соперника во время жизни в Париже, но это Боннак уже знал. Ответы друга убедили месье Дюпона, что Валанкур серьезно пострадал от наговоров и напрасных обвинений. Несмотря на болезненность жертвы, благородный шевалье принял единственно верное решение: отказаться от упорных ухаживаний за мадемуазель Сен-Обер в пользу соперника, вполне достойного ее уважения.

Из беседы с месье Боннаком следовало, что вскоре после приезда в Париж Валанкур попал в западню порока, деля дни и ночи между салоном очаровательной маркизы де Шамфор и азартными играми в обществе завистливых и алчных собратьев-офицеров. В попытках отыграться и вернуть небольшие суммы он тратил суммы значительно более крупные. Граф де Вильфор и месье Анри нередко становились свидетелями таких проигрышей. Наконец ресурсы его истощились, а рассерженный старший брат отказался выручить младшего. В итоге Валанкур угодил в долговую тюрьму, откуда граф Дюварни вовсе не спешил его выкупать в надежде, что наказание пойдет на пользу и преподнесет полезный урок.

В одиночестве тюремной камеры Валанкур располагал временем для раздумья и раскаяния. Невинный и прекрасный образ Эмили, слегка стертый, но не окончательно разрушенный бурной парижской жизнью, вернулся во всем очаровании, а врожденное благородство убедило в порочности и безвкусии недавнего образа жизни. Несмотря на силу страстей, сердце его осталось чистым, а новые привычки не укрепили сковавшие совесть цепи. Сохранив энергию воли, Валанкур сумел освободиться из уз порока, хотя для этого потребовалось немало усилий и страданий.

Наконец-то освобожденный братом из тюрьмы, где он стал свидетелем трогательной встречи месье Боннака с женой, Валанкур прежде всего совершил поступок невероятного благородства и вместе с тем безрассудства: собрав почти все наличные деньги, он отправился в игровой дом и поставил крупную сумму ради освобождения друга и возвращения его к страдающей семье. Удача улыбнулась, а ожидая исхода ставки, Валанкур дал себе честное слово впредь никогда в жизни не уступать разрушительному пороку азартных игр.