Удушье

Неподалеку, под яблоней, сидит девушка. Это Черри Дайкири из стриптиз-бара. Она сидит на разложенном одеяле. Достает из коричневого бумажного пакета белые картонки с едой из фаст-фуда, открывает их и расставляет на одеяле.

Денни укладывает на раствор очередной ряд камней.

Я говорю:

— Чего строишь?

Денни пожимает плечами. Вжимает квадратный коричневый камень поглубже в раствор. Потом набирает раствор мастерком и втирает его между двумя камнями. Собирает все поколение своих детей во что-то единое и большое.

А разве сначала не нужен проект? — говорю. План на бумаге? И кажется, нужно еще получить разрешение на строительство от какой-то комиссии; заплатить налог. Есть какой-то строительный кодекс — его надо знать.

И Денни говорит:

— Да ну?

Он ворочает камни ногой, выбирает который получше и кладет его в кладку. Он говорит: если ты собираешься написать картину, тебе не нужно ничье разрешение. Если ты пишешь книгу, тебе не нужны никакие планы, заверенные в какой-то там комиссии. А ведь книги бывают разные. Есть очень вредные книги: он, Денни, за всю свою жизнь не причинит столько вреда, сколько его причиняет одна такая книженция. Если ты сочиняешь стихотворение, ты не зовешь никаких инспекторов. Существует такое понятие, как свобода самовыражения.

Денни говорит:

— Если ты собираешься завести ребенка, на это не нужно специального разрешения. А если хочешь построить дом, нужно?!

И я говорю:

— А если твой дом будет уродливым и опасным для окружающих?

И Денни говорит:

— А если ты вырастишь мерзкого и противного ребенка, опасного для окружающих?

Я поднимаю кулак и говорю:

— Надеюсь, дружище, ты не меня имеешь в виду?

Денни смотрит на Черри Дайкири на траве под яблоней и говорит:

— Ее зовут Бет.

Я говорю:

— И даже не думай, что городские власти купятся на твою логику Первой Поправки.

Я говорю:

— На самом деле она не такая уж и симпатичная.

Денни вытирает пот с лица низом рубашки. Когда он задирает рубаху, видны рельефные мышцы у него на животе. Он говорит:

— Тебе надо с ней повидаться.

Я говорю, что могу посмотреть на нее и отсюда.

— С мамой, я имею в виду, — говорит он.

Она все равно меня узнает. Она не будет по мне скучать.

— Не ради нее, — говорит Денни. — Ради себя.

Денни с его накачанными руками, где твердые мускулы перекатываются под кожей. Денни с его плечами, которым теперь тесно в старой футболке. Уже и не скажешь, что когда-то он был таким хилым и тощим. С каждым новым рядом ему приходится поднимать камни все выше и выше. С каждым новым рядом камней ему надо быть чуть сильнее. Он говорит:

— Поесть с нами не хочешь? Китайской еды? — Он говорит: — Вид у тебя усталый.

Я говорю: ты теперь спишь с этой Бет?

Я говорю: она что у тебя, беременная?

Денни держит в руках большой серый камень, прижимая его к бедру. Он пожимает плечами. Еще месяц назад этот камень мы не подняли бы и вдвоем.

Я говорю, если ему вдруг понадобится машина — у меня мамина на ходу.

— Вот и поезжай к маме, — говорит Денни. — А потом возвращайся — поможешь.

Я говорю: все тебе передают привет, из колонии Дансборо.

И он говорит:

— Да ладно, дружище, не ври. Меня-то как раз подбодрять не надо.

Глава 35

Сижу — проверяю сообщения на автоответчике. Все тот же мягкий, проникновенный голос. Он говорит:

— Состояние ухудшается…

Он говорит:

— Критическое состояние…

Он говорит:

— Ваша мама…

Он говорит:

— Необходимо вмешательство…

Сижу — нажимаю на кнопку быстрой прокрутки.

Кассеты на вечер уже ждут на полке. Колин Мур, знать бы еще, кто такая. Констанция Ллойд — тоже не знаю. Джуди Гарланд. Ева Браун. Остался, как говорится, второй состав.

Голос в автоответчике останавливается и включается снова:

— …обзвонила больницы и центры искусственного оплодотворения, которые упоминаются в дневнике его матери…

Это Пейдж Маршалл.

Я отматываю пленку назад.

— Добрый день, это доктор Пейдж Маршалл, — говорит она. — Мне нужно поговорить с Виктором Манчини. Пожалуйста, передайте мистеру Манчини, что я обзвонила больницы и центры искусственного оплодотворения, которые упоминаются в дневнике его матери, и оказалось, что все они действительно существуют. И больницы, и даже врачи. — Она говорит: — И что самое странное, они почему-то все очень расстраивались, когда я начинала расспрашивать их про Иду Манчини.

Она говорит:

— Похоже, что это не просто больные фантазии миссис Манчини.

Возникает еще один голос, на заднем плане. Он говорит:

— Пейдж?

Мужской голос.

— Послушайте, — говорит она. — Тут рядом мой муж. Передайте, пожалуйста, Виктору Манчини, чтобы он нашел меня в больнице Святого Антония как можно скорее.

Мужской голос говорит:

— Пейдж? Ты что там опять затеваешь? Почему ты шепчешь…

На пленке — короткий гудок.

Глава 36

Суббота, стало быть — визит к маме.

В вестибюле больницы Святого Антония я говорю девушке за стойкой регистратуры, что я — Виктор Манчини и пришел повидать свою маму, Иду Манчини.

Я говорю:

— То есть… то есть если она еще не умерла.