Удушье

В перерывах я записываю в блокнот свое прошлое. Работаю над четвертой ступенью. Составляю полную опись своих грехов.

Пятница — это Таня.

К пятнице в мамином доме не остается ни одного камня.

Таня приходит ко мне домой, и Таня значит анальный секс.

Анальный секс чем хорош, что задница — она всегда тугая и тесная, как влагалище девственницы. И Таня приносит с собой игрушки. Бусы, пруты и стержни, которые пахнут отбеливателем с хлоркой. Она приносит их в черной кожаной сумке, которая постоянно лежит у нее в багажнике. Таня берет мой член в рот и обрабатывает его, помогая себе одной рукой, а свободной рукой пропихивает мне в задницу первый резиновый шарик на длинной леске.

Я закрываю глаза и пытаюсь расслабиться.

Вдох. Выдох.

Думай про обезьяну с каштанами.

Ровно и медленно. Вдох, выдох.

Таня пропихивает в меня первый шар, и я говорю:

— Ты мне скажи, если я вдруг стану уж слишком проникновенным, ладно?

Первый шарик проходит внутрь.

— Почему мне никто не верит, — говорю я, — когда я говорю, что мне все равно?

Второй шарик проходит внутрь.

— А мне правда на все наплевать, — говорю. — Я давно уже ничего не чувствую.

Третий шарик.

Я говорю:

— Больше никто никогда не сделает мне больно.

Четвертый.

Таня по-прежнему трудится над моим членом. Она берет бусы покрепче и резко дергает.

Представьте себе, что приходит к вам женщина, запускает руку вам в задницу и выдергивает кишки.

Смотри также: моя умирающая мама.

Смотри также: доктор Пейдж Маршалл.

Таня дергает еще раз, и я кончаю. Брызги спермы летят на обои. Она дергает бусы, и мой член пульсирует в сухих конвульсиях. В нем уже ничего не осталось, но он все равно пульсирует.

И я говорю:

— Черт. Нет, правда. Это я точно почувствовал.

Чего бы Иисус никогда не сделал?

Я стою, наклонившись вперед и упираясь руками в стену. Колени слегка согнуты. Я говорю:

— Ты там полегче. — Я говорю Тане: — Ты же не газонокосилку заводишь.

Таня стоит подо мной на коленях и смотрит на красные шарики на полу, жирные от вазелина. Она говорит:

— О господи. — Она поднимает бусы из красных резиновых шариков и показывает их мне. — Вроде бы их было десять.

Шариков только восемь. И на леске — явный избыток свободного места.

Задница так болит, что я лезу туда рукой, чтобы проверить, нет ли крови. Судя по тому, как у меня там болит, кровь должна просто хлестать фонтаном.

Стиснув зубы, я говорю:

— Неплохо так позабавились, да?

И Таня говорит:

— Подпиши мою увольнительную. — Она убирает шарики в сумку и говорит: — И все же сходи в травмопункт.

Смотри также: инородное тело в толстой кишке.

Смотри также: закупорка кишечника.

Смотри также: спазмы, жар, септический шок, паралич сердца.

Я пять дней ничего не ел. Просто не чувствовал голода и не вспоминал о том, что надо поесть. Я не чувствовал жажды или усталости. Я не злился, не переживал, не испытывал страха. Если где плохо пахнет, я этого все равно не чувствую. Я знаю только, что сегодня пятница, потому что здесь Таня.

Пейдж со своей зубной нитью. Таня со своими игрушками. Гвен со своим «выручательным словом». Они все тянут меня на веревке. На леске, на нитке. Тянут и дергают.

— Да нет, — говорю я Тане. Я расписываюсь у нее в увольнительной в графе «Поручитель». — Все нормально. Я не чувствую, чтобы там что-то осталось, внутри.

Таня берет у меня увольнительную и говорит:

— Что-то не верится.

Самое смешное, что и мне самому как-то не верится.

Глава 34

Без страховки и даже без водительских прав мне удается уговорить таксиста помочь мне завести с толкача старую мамину машину. По радио передают информацию об автомобильных пробках: авария на такой-то улице, заглохший трейлер на шоссе к аэропорту. Я заправляюсь, еду к месту ближайшей аварии и становлюсь в очередь. Просто чтобы почувствовать, что я тоже к чему-то причастен.

Я стою в пробке. Сердце бьется спокойно и ровно. Я не один. Запертый в этой ловушке, я могу сделать вид, что я — самый обыкновенный, нормальный парень, который едет с работы домой. К жене и детишкам. В свой собственный дом. Я могу притвориться, что моя жизнь — не одно тягостное ожидание очередной беды; что у меня в жизни есть что-то еще. Что я знаю, как правильно функционировать. Другие детишки играют в «больницу», в «дочки-матери», в «магазин»; я играю в пассажира, который ездит в общественном транспорте по сезонному проездному билету.

После работы я еду к Денни — на пустырь, куда он свез все свои камни. Где скоро «будет новый квартал», по заверениям строительной компании «Меннингтон». Денни составил камни рядами один на другой, скрепив их известковым раствором, так что теперь у него есть стена.

Я говорю:

— Привет.

И Денни говорит:

— Привет.

Он говорит:

— Как твоя мама?

И я говорю, что не знаю. Мне все равно.

Денни размазывает мастерком слой серой зернистой грязюки поверх последнего ряда камней. Разравнивает раствор заостренным концом мастерка. Потом берет палочку и разглаживает швы между камнями.