Угли "Embers" (СИ)

— Я знаю, что ты неправ, — Аанг удерживал взгляд маски. Его лицо застыло от усилий, которые требовали напряжения больше, чем попытка покорить землю во всем Ба Синг Се разом. — Ты сам знаешь, что неправ. Так почему ты так поступаешь?

Смешок был громким, долгим и потряс его кости, как ледяная лавина.

— Потому что я могу.

— Ладно.

Он не собирался улыбаться. Он не собирался улыбаться, хотя сраженное наповал выражение на лице Ко было бесценным.

— Это всё, что я хотел узнать, — просто сказал Аанг. — Если ты хочешь играть таким образом… тогда, думаю, ты не станешь жаловаться, что я сделаю так.

Он вдохнул и выдохнул.

«Всё взаимосвязано».

И если это правда… тогда даже здесь, в Мире Духов, он мог дотянуться до своих друзей.

— Катара? Покажи им.

***

Звук был треском пламени. Скрежетом камня о камень, когда Тоф давила пропитанные водою тела. Воем ветра, грохотом её собственного сердца…

«Моё сердцебиение. Моя кровь. Никто не покоряет её, кроме меня!»

Такое чувство, будто плывешь по болотной жиже. Но Катара приняла стойку и подняла тяжелые, как свинец, руки. Не в плавном движении, а в твердом, резком и решительном, как удар, который она нанесла полгода назад, когда кричала на Сокку и расколола айсберг.

Лёд со стоном вылез из покрытой огнем воды, поймав кости в тиски ледника.

В её голове эхом раздался смех, когда кости-когти начали высвобождать потоки воды из её ловушки.

«Нельзя сражаться водой с водой!»

— И не собираюсь. — Один рассчитанный шаг вперед. Два. Не стойка мастера Пакку. Скорее точные шаги, которые, как она видела, использовала Тоф в те долгие месяцы, когда они пытались спасти мир.

«Я не сражаюсь с водой. Я сражаюсь с морем. С темным морем, которое пытается затащить вниз и ничего не вернет назад. И единственное спасение от него — это… земля».

— Эй, Тоф! — усмешка Катары была острой и твердой, как ледяной шельф. — Ты когда-нибудь видела гору, сделанную изо льда?

Она сжала руки вместе, лёд заскрежетал о вырывающиеся кости.

«Лучше всего на свете ледники трутся друг о друга».

***

Лава, грохот и темнота. В дыму, треске и двигающемся базальте, выбивающемся кусками вверх и проваливающимся под ногами… это было всё равно, что вслепую бежать по катакомбам…

Огонь обрушился с неба.

«Вот только в катакомбах не было летающего дракона».

Зуко отскочил за то, что некогда было высокой сосной. Сейчас она представляла собой очередное трескучее дерево, объятое огнем, подобно остальному лесу, некогда покрывавшему гору Асагитацу. Под ударом Макото сосна раскололась, вихрь углей и пылающих щепок каскадом упал вниз, напоминая взбесившийся фейерверк.

«Здорово. Мне надо укрытие от моего собственного укрытия». Зуко откатился, затушив искры на халате и стараясь не выругаться. Хотя между стоном страдающего камня и высокими вскриками вырывающихся из лавы горящих газов даже дракону будет трудновато его услышать.

«Как она может? Асагитацу была её горой, и гора кричит. Если мы что-нибудь не предпримем, она убьёт всё вокруг…»

Но он уже знал как. Он жил с Азулой.

«Темные драконы заботятся только о том, что принадлежит им. Я забрал у неё Асагитацу».

Убить всё вокруг могло быть именно тем, чего хотела Макото.

«Я должен её остановить. Я должен заставить Асагитацу слушать.

Я должен добраться до сердца горы».

Не то чтобы это казалось возможным, когда враг контролировал небо…

Вой ворвался ему в уши, и он отскочил под нависающий скальный карниз.

«…и может быть, небо не сильно этому радо».

Синее змеевидное тело изогнулось, входя в пике, мерцая как мираж, когда Макото уклонилась от внезапного восходящего потока, исходящего от разверзшегося камня.

Ему самому пришлось отпрыгивать от пропасти, прежде чем исходящий от камня нестерпимый жар зажарит его, как яйцо. Он мог бы перенаправить этот жар, если бы стоял неподвижно, но учитывая, что он не мог стоять неподвижно, что ему приходилось перемещаться, или стать поджаренными до хрустящей корочки королевскими огненными хлопьями…

«Минуточку».

Чувствуя жар даже сквозь халат, Зуко усмехнулся.

***

«Мы справимся, — как заклинание повторял себе Мин, схлопывая каменные блоки, чтобы раздавить тела утонувших, пока его отец осторожно вытягивал уголь и серу из одной падающей бомбы за другой. — Мы должны справиться…»

Это напоминало сражение с морем. Так много распухших от воды пальцев. Так много оскаленных в ухмылке черепов. Так много брони, из которой капала слизь и водоросли. Он видел, как другие бойцы сдерживали волну мертвых ближе к берегу, маленькие островки камня, огня и стали… но они были людьми и уставали. А их враг уже был мертв.

«Гуань Инь, пожалуйста… не дай им пройти мимо нас…»

***

Мир горел, но этого было недостаточно.

«Заставлю их сгореть». Макото прокладывала себе путь сквозь вулканические газы, её опаленные крылья не шли ни в какое сравнение со скорбью и яростью, разрывавшими её сердце. «Заставлю их заплатить…»

Этого было не достаточно за ребенка её ребенка. И никогда не будет достаточно.

И пусть детеныш Шидана спустил немного давления из горы, он спустил далеко не достаточно. Подтолкни дух к извержению, и север сгорит.