Угодный богу

– Но не думай, что какой-то ничтожный человек из страны, изгнавшей тебя, сможет как-то повлиять на твою судьбу. Решают не такие, как он, а подобные богам властители. Он же возомнил, что от его слова может поменяться течение реки, сияние дня и темнота ночи. Он безумец. Но где же он? Что же не идет за ответом? Неужели он вздумал, что царь-солнце будет ждать его бесконечно? Или с ним что-нибудь случилось? – Суппиллулиума пытливо взглянул на племянника.

Тот хранил молчание.

– Негодный египтянин! – сокрушенно покачал головой властитель. – Он, видимо, заблудился в моем городе и не может найти дорогу во дворец…

Рабсун молчал.

– Что же заставляет его так задерживаться? – не унимался повелитель. – Внезапная болезнь, горе или смерть?.. Человек очень ненадежное животное. Он обещает, но не всегда держит слово, особенно когда боги призывают его к себе, как того несчастного, что нашли сегодня подле рынка. Бедняга был зарезан! Но его убийцам этого показалось недостаточным, и они, желая удостовериться, что их жертва не выздоровеет, прихватили с собой ее голову. А, может, у них была другая цель? – царь не отводил взора от племянника.

Рабсун плотно сжимал челюсти и не поднимал глаз.

– А, говорят, в Египте существует обычай мертвым врагам отрезать правую руку, чтобы таким образом вести счет потерь в армии противника. Но зачем же отрезать голову? Уж не для того ли, чтобы мертвый не был узнан?.. – Суппиллулиума добродушно улыбнулся молодому человеку. – Зачем ты приказал убить египтянина?

Рабсун вздрогнул и подсмотрел на повелителя.

– Ты боялся его? Нет, я вижу, тебя одолела жажда мщенья. Теперь, скажи, ты доволен тем, что он мертв?

Внезапно юноша вскочил с места и закричал. Истошно, страшно. Его лицо побагровело от натуги, вены вздулись на лбу, глаза налились кровью. Он кричал, как зверь, попавший в западню. Суппиллулиума был потрясен его состоянием, но нашел силы оставаться неподвижным на своем ложе среди подушек. Спустя немного времени племянник смог взять себя в руки и начать говорить.

– Я поступил так, потому что это он лишил меня престола и подверг тяжким испытаниям изгнанника… – на глазах Рабсуна выступили скупые слезы злости.

– Ты правильно поступил, – неожиданно спокойно ответил царь. – Этому человеку оставалось бы жить от силы до сегодняшнего вечера. Наглецы должны быть наказаны. Тем более те, кто осмелился диктовать свои условия мне, самому Солнцу! – царь нарочно сделал паузу, чтобы Рабсун посмотрел в его сторону, а когда их глаза встретились, он добавил. – Я чувствую, ты сможешь править Египтом… Иди к себе.

Молодой человек мгновение постоял, обдумывая услышанное и, сделав небольшой поклон, удалился из зала, где отдыхал властитель страны хеттов.

– Как он злопамятен… – пробормотал Суппиллулиума себе под нос, пока племянник шел к выходу. – Будь осторожен…

Последняя фраза прозвучала двусмысленно. Суппиллулиума был дипломатичен и хитер. Он верно разгадал честолюбивые помыслы Рабсуна и его жестокий нрав, а потому прекрасно понимал, что на пути к завоеванию Египта главным препятствием для владыки хеттов будет именно этот молодой человек, сын фараона Амонхотепа III, и с этим препятствием надлежит что-то решить, и обращаться осторожнее, чем с осиным гнездом…

Египет. Ахетатон.

Границы Египта, могущественного и великого государства, с некоторых пор были в постоянной опасности из-за угрозы нападения хеттов, которые видели в миролюбивых действиях фараона только неумение воевать. И потому позвал Эхнатон Хоремхеба, чтобы обсудить с ним, как обороняться от Суппеллулиумы. Принимал он военачальника, сидя на деревянном троне, созданном Халосетом, в комнате, выходящей окнами на обширный дворцовый двор.

– Слава нашего государства, – говорил Хоремхеб. – Это слава искусного воина. Наши соседи привыкли нас бояться, но твое мудрое правление, о фараон, успокоило царьков настолько, что они возомнили, будто ты не хочешь на них нападать, потому что боишься их.

– Это ложь, – бесцветным голосом сказал Эхнатон.

– Но таковы люди. Если не держать их в постоянном страхе, они решат, что ты слабее их, и захотят померяться с тобой силой.

– Потому ты хочешь, чтобы я отдал тебе всю власть над моей армией?

– О, фараон! – воскликнул Хоремхеб, припадая к стопам повелителя. – Я поражаюсь твоей проницательности!

– Значит, я угадал верно, – фараон равнодушно смотрел, как его приближенный делает вид, что лобзает стопы сына Атона. – Мой отец не позволяет отнимать чужие жизни, пусть даже самых недостойных людей. Но раз речь идет о защите мирного Египта, я повелеваю тебе, мой достойный слуга, взять под свое внимание всю армию, чтобы моей земле никогда не грозила опасность от воинствующего соседа.

– Благодарю тебя, о, сын Атона! – низко кланялся Хоремхеб.

– Отныне ты имеешь все полномочия властителя Обеих Земель при ведении переговоров с иноземцами. Ты будешь решить, вести войну или прекращать кровопролитие. Все внешние дела Египта теперь в твоих руках. Об этом немедленно будет составлен папирус, дающий письменное подтверждение моих слов.