Угодный богу

Внутренним зрением Мааби видела небольшую процессию, в центре которой находились носилки. Мальчик лет четырех, богато одетый и прекрасный, как сын бога, ехал на этих носилках в сопровождении всадников и двух неспеша двигавшихся колесниц. Возглавлял это шествие сам Хоремхеб, принявший когда-то имя Паатонемхеб, но никогда так не называвший себя, разве что на торжествах в честь бога Атона.

– Нехбетум, – медленно произнесла Маабитури, словно считывая откуда-то созвучия незнакомого имени. – Мальчик из нома Анхота. Тутанхатон…

Глава 21.

1354 год до Р.Х.

Египет.

И прошло пять лет и восемь месяцев. Многое изменилось в Египте за это время. После ссоры фараон велел стереть имя царицы Нефертити с памятных столбов, окружающих город, и заменить его именем Меритатон, своей старшей дочери. И люди, не понимая причины великой ссоры божественной четы, придумывали домыслы о тайной связи прекраснейшей царицы с одним из сановников фараона. И вторая дочь Эхнатона, Мекетатон, опередив родителей, отправилась в царство мертвых, но даже ее смерть не объединила фараона и царицу. И гробницы, строящиеся в горах Ахетатона, получили первую обитательницу, а мастера спешили закончить отделку царских усыпальниц, выдолбленных в горных пещерах для каждого из семьи фараона. И Тутмес с Халосетом работали там, а Маабитури часто приходила к ним, потому что уже несколько лет считалась невестой Халосета. Начальник скульпторов тоже изменился, утратив былой пыл и рвение, он часто уходил из пещер до того, как садилось солнце, и с каждым разом все неохотнее возвращался обратно. И часто злился он, ругая мастеров за их никчемную работу, но никто не понимал причины его гнева.

В тот день, когда пришла Мааби, Тутмеса не было в числе ваятелей. Девушка принесла еды и долго следила при сиянии изобретенных Халосетом светильников за работой скульпторов, высекающих на стенах рельефные изображения.

– Для кого вы это делаете? – неожиданно спросила она у одного из мастеров.

Тут с недоумением уставился сначала на нее, потом – на Халосета:

– Она шутит?

– Нет, я только хочу знать, кто будет любоваться вашей работой?

Халосет засмеялся:

– Мааби ищет смысл в том, что нам не дано обсуждать. Так велел фараон, ему виднее.

– Но ведь здесь гробница, и живым не созерцать ваши творения, – настаивала девушка. – Сам Эхнатон об этом говорил, считая бессмысленным назначение заупокойных храмов и роскошных гробниц.

– Ну так что? – молодой человек взял ее за руки. – Фараон теперь считает по-другому. Какая разница? Пусть люди не увидят нашей работы, зато мы будем знать, что выполнили ее хорошо, и повелитель нами доволен.

– Он не будет доволен, вы слишком медленно работаете, – упрямо сказала Мааби.

– Да что ты, дорогая моя! – вскричал Халосет. – Фараон всегда доволен подданными, как и народ Египта доволен деяниями своего повелителя.

– Ты ошибаешься. Ты не видишь, как постепенно все возвращается к древним жреческим законам. Но никому не суждено отменить то, что сделал Эхнатон. Даже самому Эхнатону! – на Мааби что-то нашло.

– Конечно! Дела фараона вечны, потому что его направлял Атон! – засмеялся Халосет, думая, что она имеет в виду реформы.

– Он допустил великую ошибку! Он разорвал гармонию, и ничего теперь не изменить! – от слов Маабитури по спинам присутствующих побежал мороз. – Я не хотела этого, но он сделал выбор, и уже скоро мы будем оплакивать конец дела Атона… Свершится преступление… Город в песке, ни души. Даже деревья выломаны и мертвы!

Все молчали, боясь проронить звук, но Халосет знал, что с Мааби порой случаются вещи, способные испугать окружающих.

Потому он весело объявил:

– Ты устала, драгоценная моя, потому что слишком тратишь себя на нелепые предсказания. Твоя грусть вызвана усталостью, не так ли?

Девушка печально улыбнулась ему:

– О, если бы так…

Договорить она не успела, потому что в пещере появился Тутмес. Взгляд его, блуждающий и беспокойный, выдавал какую-то внутреннюю решимость. Казалось, он никого не узнавал и не замечал, словно находился один на свете.

– Мастер! – окликнул его Халосет. – Ты счастливец!

– Что? – Тутмес только теперь заметил своего ученика и Мааби, и всех присутствующих.

– У твоей жены родился еще один сын! – провозгласил молодой ваятель, оглядываясь на свою невесту.

– У какой жены? – не понял Тутмес.

Халосет засмеялся:

– Да у той, что живет в твоем роскошном доме. Я там недавно был, и мне сказали…

– Очень хорошо, – перебил его начальник скульпторов. – Надеюсь, отец ребенка – не ты?

Грохот смеха обрушился на смущенного Халосета. Только Тутмес оставался серьезен.

– Почему ты до сих пор не женился? – строго спросил он ученика. – Ведь ни для кого не секрет, что у тебя есть невеста – Маабитури. Тебя что-то в ней не устраивает или ты чего-то боишься?

– О, мастер! – несмело выговорил Халосет. – В отличие от тебя, я пока еще числюсь в учениках, и у меня нет дома, куда бы я привел молодую жену.

– Ты дожидаешься момента, когда она состарится? – пошутил кто-то из ваятелей, но Тутмес осуждающе взглянул на говорившего, и начавшийся смешок тут же оборвался.