Угодный богу

Китаец, несколько постаревший, но все с таким же быстрым взглядом, обычно несвойственным людям его возраста, стоял посредине своей мастерской и наблюдал за тем, как четверо слуг императора копошатся в его вещах.

– Император велел взять у тебя твое золото.

Китаец чуть заметно улыбнулся:

– Ему придется вместо этого взять меня.

– Что ты мелешь, негодник! – закричал один из слуг. – Где ты спрятал свои украшения?

– Свои? – деланно удивился Ну-от-хаби. – Я не ношу на себе украшения. Мне это не к лицу.

– Ты хочешь сказать, что у тебя их нет?

– Именно так!

– Ты хочешь, чтобы мы передали твои слова императору? – с угрозой в голосе спросил приземистый слуга с плоской головой и вплотную подошел к китайцу. – Тебе надоело ползать по земле? – он взял китайца за воротник халата. – Отвечай, где ты их хранишь!

– Ничего не выйдет, – спокойно ответил Ну-от-хаби, отстраняя от себя взбешенного слугу и ласково ему улыбаясь. – Ведите меня самого к императору, только так мы сможешь с вами договориться.

– Чего ты упрямишься? – загомонили слуги наперебой. – Ты хочешь славы, да? Но император и без того прекрасно осведомлен о тебе. А твоя золотая девушка стоит подле императорского ложа и радует глаз нашего повелителя. Ведь ты стар, зачем тебе еще большая слава? Зачем тебе утруждать себя дорогой до дворца?

– Вы исполняете приказ императора, повелителя, – сказал Ну-от-хаби. – А я повинуюсь воле своего бога, который повелевает мной.

– Что-что? Какого бога? – переглянулись слуги.

– Он, верно, сумасшедший!

– Хорошо, – китаец хитро посмотрел на императорских слуг. – Вижу, что вы нуждаетесь в том, чтобы вам все разъясняли, как малым детям, поясняя речь движениями рук, – он с готовностью засучил рукава халата и начал говорить нарочито внятно, сопровождая речь жестикуляцией. – Моя бог – он не тот, которому вы привыкли молиться. Он – мой собственный, и он находится внутри меня. Он совершенно безобиден для вас, но абсолютно беспощаден ко мне. Это именно он заставляет меня, старого человека, каждый день садиться к своему рабочему столу и создавать украшения для неизвестных мне людей. Мой бог не знает ко мне пощады, а имя ему – мой дар.

Слуги с открытыми ртами, как завороженные, слушали Ну-от-хаби, а когда он закончил, опомнились и вновь засуетились.

– Довольно болтать! – приземистый прикрикнул на китайца и обратился к своим товарищам. – Если он действительно припрятал золото, и мы не можем сами его найти, нам надлежит привести к императору самого наглеца , иначе нам несдобровать.

– Да, правильно, – согласились с собратом остальные слуги. – Пусть повелитель сам решает, как с ним поступить. Может, этот старик скажет императору, где спрятал золото.

– Вот именно! – согласился с ними Ну-от-хаби.

– Хватайте его! – скомандовал приземистый.

– Наконец-то! – с удовлетворением произнес китаец.

Слуги подхватили его под локти и потащили вон из дома.

– Если вы донесете меня так до самого дворца, – сказал Ну-от-хаби. – То мои ноги будут вас очень благодарны!

– Заткнись, старая лиса! – огрызнулся плоскоголовый, вынося ювелира за дверь.

Дом опустел. Голоса стихли.

Египет. Ахетатон.

Высокий очень худой жрец с густыми черными бровями и пронзительными недобрыми глазами стоял на ступенях храма Атона, и у ног его бушевало море народа: знатных и бедных, молодых людей и древних стариков. Солнечный диск клонился к горизонту, ознаменовывая конец дня. Как теперь величать бога солнца, не знал никто. Потому и собрались люди послушать нового верховного жреца Египта.

– Народ! – начал тот довольно высоким резким голосом. – Вы долго пребывали в темноте и неведении, были обмануты сумасшедшим самозванцем, который хитростью своей и коварством захватил власть в стране, убрав с дороги законного наследника трона. Младший сын фараона Амонхотепа III был убит слугами Эхнатона вместе с его матерью, а тела их были порублены на куски и брошены в священный Хапи. Но безумцу было недостаточно власти фараона. Он решил уничтожить мудрость и могущество египетской земли! Он покусился на жречество, на святыни храмов и на исконных богов, хранивших Египет тысячелетия с тех пор, когда боги спустились на землю и стали править этими землями! Но и этого не хватило властолюбцу! – надрывался жрец. – Ему вздумалось заменить всех богов одним новым богом, и выбрал низшего из всех божественных покровителей! Он назвал его Атоном и провозгласил себя его единственным сыном и его же верховным жрецом. Боги не могли простить измены! Они не дали Эхнатону долгих лет правления и отняли у него жизнь! Они наказали неблагодарного безумца! А в мои уста боги вложили весь свой гнев! Они поручили мне вернуть народ египетский к прежней вере, с которой мы жили столетиями. Мы все должны принести жертвы Амону-Ра в благодарность за то, что он не допустел гибели Египта от руки нечестивца Эхнатона. И в знак принятия прежней веры в старых богов я сжигаю то, что для всех вас являлось символом власти осквернителя Эхнатона, да не будет впредь упомянаться это имя, словно никогда и не существовало такого правителя!