Угодный богу

Голос его, умноженный акустикой и разросшийся до невероятных размеров, звучал в храме Амона:

– Зреет заговор! Суппиллулиума теперь хочет завоевать весь Египет путем брака с нашей царицей. Ему недостаточно Финикии и Сирии! А вмешательство в войну сирийских правителей только усугубляет наше положение. Известно ли вам, что эти царьки еще при Эхнатоне решили воспользоваться войной, чтобы выскользнуть из-под власти Египта? Фараон не придавал этому никакого значения, потому тогда для страны возникла реальная угроза нападения. Теперь всё стоит еще острее. Царица слишком далека от политики, чтобы разглядеть обман! Она полна тщеславия и желает выйти замуж только за человека царской крови, пусть даже за врага! Да, ее цель – стать единовластной правительницей Верхнего и Нижнего Египта! Она рассчитывает, что иноземный царевич окажется слабым и не сумеет сосредоточить власть в своих руках, тогда страной будет единовластно править она, царица.

Жрецы с большим вниманием слушали Хоремхеба.

– Я обеспокоен судьбой Египта и потому говорю вам: хеттский союз не должен состояться, во имя Амона, покровителя Обеих Земель!

– Как этому помешать? – спросил у Хоремхеба один из жрецов.

– Царевич не доедет до Меннефера, – сдержанно и негромко ответил верховный жрец.

– Это грозит новой войной, – произнес в тон ему Хоремхеб. – Но открытая война лучше тайной.

– Если ты, Хоремхеб, окажешься победителем, то тебя, именно тебя, мы поставим фараоном, – сказал верховный. – Мы не можем допустить брака царицы Анхесенамон с хеттским принцем. От него могут появиться дети, наследники Эхнатона. Род нечестивца должен быть пресечен! Детей у нее быть не должно!

– Боюсь, твои опасения напрасны, – с долей сарказма ответил Хоремхеб. – Царица бездетна.

– Боги наказали ее! – заключил верховный жрец.

Хоремхеб промолчал.

– Мы, жрецы Амона-Ра, должны вернуть себе утраченную власть. Мы завоюем весь Египет! – провозгласил верховный. – И наконец-то в стране установится порядок!

Он обвел присутствующих взглядом, полным фанатичной уверенности в своей правоте.

Египет. Северо-Восточная граница.

Тридцативосьмилетний Рабсун в сопровождении двадцати хорошо вооруженных всадников и четырех слуг ехал навстречу своей судьбе. Настал момент возврата его утраченного величия! Рабсун был настолько переполнен гордыней, что, казалось, мог лопнуть. Наконец-то Египет падет пред ним! Он ждал этого двадцать семь лет, с тех самых пор, когда с матерью покидал свою родину. Сколько довелось ему вытерпеть потрясений и унижений! Но теперь он отплатит за всё! И Египту, и Суппиллулиуме, и всем!.. Корыстолюбивые, тщеславные мысли скакали в его голове галопом, гарцевали, как породистые лошади, потому что он годами холил и лелеял их, а теперь упивался ими. Конечно, в Египте он будет править сам, без дяди, который наверняка уже протягивает руки к его трону, трону фараона! И уж конечно без царицы, дочери негодяя Амонхотепа IV, сводного братца, лишившего его, законного наследника, царской власти на долгие годы, обрекшего его на изгнание, на голод, смерть… Он отомстит за себя и за мать. Кровью. Всем.

Вдруг Рабсун остановил лошадь.

Где-то он уже слышал и этот голос и… История, которую один из его телохранителей рассказывал спутникам. Ее он не спутал бы ни с чем.

– …И представьте, она достала из-под лохмотьев золотой браслет. Нищенка! Часто ли вы видели нищих, у которых на теле спрятано сокровище? Мы, молодые, горячие парни, решили проверить. Кто знает, быть может, она скрывала на груди еще что-то! Веселье удалось! Поверьте!.. Золота, правда, не оказалось. Но это не беда…

Рабсун, быстрее молнии, подскочил к рассказчику с обнаженной саблей и, не проронив ни звука, принялся рубить его на куски, в момент лишив его жизни.

Ошеломленные такой сценой телохранители решили, что у принца тяжелый недуг, о котором они слышали из рассказов старых воинов, и с криками: «Он сбесился! Спасайся!» – повернули коней и пустились прочь. Слуги в ужасе сбились в кучу, не зная, что предпринять. Дикими глазами они смотрели на дикую сцену. А принц все махал и махал своим мечом, вонзая его в плоть того, кто много лет назад, ради забавы, отнял у него мать.

Когда Рабсун успокоился и насладился зрелищем останков своего врага, он приказал слугам, побоявшимся последовать примеру воинов, отправляться дальше, ничуть не смущаясь тому обстоятельству, что придется ехать без охраны.

Но не прошло и получаса, как из-за одной из гор на царевича напали какие-то люди, по одежде которых было невозможно определить, египтяне ли это или палестинцы. Их было около тридцати. Они мгновенно справились с крошечным отрядом хеттов. А когда всё было кончено, один из нападавших снял с пальца мертвого царевича дорогой перстень с красным камнем и водрузил на свой мизинец.

Спустя некоторое время пришедшие в себя телохранители решили догнать брошенного ими Рабсуна, пустились по следу и вскоре набрели на место неравного поединка, где лежали в запекшейся крови пять трупов, одним из которых было и тело царевича.