Угодный богу

– У тебя, почтеннейший, хорошая память, – польстил ему скульптор.

– Если искажения неизбежны, – продолжал молодой человек. – То необходимо иметь подле себя того, кто будет править твои ошибки.

– Он оскорбил нас! – возмутился Ранусер. – А чего стоит он сам?

– Вы совершенно правы, почтеннейшие, – в тон ему отвечал Тотмий. – А потому предлагаю проверить мое мастерство и заодно исправить недочеты достойного Ранусера.

– Давайте, почтеннейшие! – надрывался обиженный ваятель. – Проверим, чего сто́ит этот человек, у которого нам велено учиться!

Тотмий казался ему хвастливым самоуверенным мальчишкой, обманом заполучившим высокую должность.

– Ну что ж, – не выдержал Паренеффер. – С восходом солнца мы и начнем…

– Зачем же откладывать испытание? – возразил Ранусер. – Если досточтимый Тотмий хочет взяться за дело именно сейчас?

– Действительно! – поддержали его другие ваятели.

– При свете солнца любой может справиться, а ночью, когда только факелы освещают тьму – это работа под силу только начальнику скульпторов фараона, не так ли? – поддел Тотмия Ранусер.

Молодой человек вскинулся на него, но спокойно произнес:

– Я готов, почтеннейшие. Дайте прочную веревку и инструменты. Я знаю, что хороший мастер возит все с собой, но чтобы вы не нашли подвоха с моей стороны, я буду работать вашими инструментами.

– Что тебе необходимо, бери у меня, – мрачно произнес Юти и вышел из помещения.

Остальные последовали за ним.

В черноте ночи гигантская статуя Амонхотепа IV с простертыми вверх руками выглядела зловеще. Ее все еще паутиной опутывали веревки и щепки подпорок, с которых едва ли можно было дотянуться выше колена изваяния. Собрав свою веревку и повесив ее на плечо, Тотмий привязал к поясу инструменты и все поглядывал наверх, туда, где терялось во мраке лицо статуи.

Скульпторы и архитекторы, увлеченные странным пари, стояли поодаль, жгли костры.

У самого горизонта, за горами, начинала всходить луна. Небо там светилось золотом. Но Тотмию это пока не могло помочь. Он посмотрел с тоской в сторону гор, затем – на лицо каменного фараона и, тихо вздохнув, принялся карабкаться по подпоркам наверх. Его молодость, сила и рост позволили это сделать довольно легко, и вскоре он уже находился возле щеки статуи, старательно обвязывая себя веревкой и прикрепляя ее к камню на случай падения. Затем он вынул из-за пояса инструменты и принялся стучать. На головы тех, кто стоял внизу, посыпались осколки. Любопытным зрителям пришлось отступить подальше от подножья, чтобы не попасть под каменный дождь.

Первым не выдержал Ранусер:

– Что он может там видеть? Он же действует в полной темноте!

– Не мешай, – отозвался Мен.

– А если он испортит мою работу?

– Не надо было настаивать на этом испытании, – спокойно сказал Юти, запрокидывая голову и силясь различить во мраке изменения в лице статуи.

Другие ваятели тихо посмеивались над незадачливым спорщиком.

– Эй, почтеннейший Тотмий! – крикнул Ранусер. – Достаточно, слезай!

– Я только начал, – ответил сверху молодой человек.

– Закончишь утром.

– Настойчивый юноша, – Мен удивленно поднял брови.

Паренеффер улыбался.

– Но почему? – не сдавался Ранусер. – Завтра было бы гораздо удобнее.

– Взойдет солнце и будет жарко, – невозмутимо отвечал Тотмий. – Гораздо приятнее работать при свете звезд.

– Ты не можешь бросить начатое дело? Таковы твои правила? Я буду учиться у тебя трудолюбию! – выкрикивал Ранусер, мечтая только об одном: чтобы иноземец не испортил его работу.

– Мной движет лень! – услышал он в ответ. – Я не хочу еще раз подниматься сюда. К тому же я боюсь высоты, и до утра вы меня отсюда не снимите!

И новый шквал каменных осколков обрушился под ноги спорщику. Он в испуге отскочил в сторону. Скульпторы засмеялись.

Уговаривать Тотмия было бессмысленно. Кто понял это, отправились домой спать.

Прошло несколько часов. Полная луна вскарабкалась на самый центр неба, и ее свет теперь щедро разливался по земле, помогая Тотмию в его работе. Внизу уже почти никого не осталось, лишь Ранусер прикорнул возле затухающего костра, да Паренеффер чертил на земле тонкой палочкой план какого-то нового здания.

На миг он оторвался от своего занятия и поднял вверх лицо:

– Ты не устал, почтенный Тотмий?

– Ноги затекли, – сообщил молодой человек.

– Ночь уже проходит. Как долго еще ты собираешься работать?

– Еще несколько ударов.

Ранусер крепко спал и не видел, как Тотмий спустился по веревкам вниз, и как он, прихрамывая и расправляя затекшие ноги, в сопровождении Паренеффера отправился к дому Майа. Но только утром мастер увидел свою преображенную статую и не мог поверить, что возможно всего несколькими верными ударами добиться поразительного сходства. «Это невозможно!» – шептал Ранусер.

– Это невозможно! Что он сделал с моей статуей? – вскричал он, багровея от зависти и благоговения.

Вокруг уже собрались мастера, и все видел победу иноземца. На бледно-голубом фоне египетского неба желтоватая статуя Амонхотепа IV простирала руки к солнцу, стоящему в зените, и лицо статуи было лицом фараона Обеих Земель.

Глава 17. 1364 год до Р. Х.

Египет.