Угодный богу

Они шли по длинным прямым улицам новой столицы Египта, и это шествие напоминало конвой, где Халосет, как заключенный, понуро брел на полшага впереди Тутмеса. Ваятель несколько раз пытался перекинуться с ним шутками и ироничными замечаниями, но в ответ получил молчание и понял, что у парня что-то неблагополучно дома.

Город кончился. Почти сразу пошли маленькие покосившиеся хижины, грязные лачуги, никогда не знавшие счастья и благополучия. Грязные вонючие улочки, заваленные сухим мусором и нечистотами, сломанные и выброшенные двери и обломки стен. Тутмес был очень удивлен, что в двух шагах от прекрасного Ахетатона находится такая нищета. Но это было только началом.

Халосет подошел к одной из хижин и жестом руки пригласил Тутмеса войти. Затем вошел сам.

Здесь царил полный мрак, – так показалось скульптору, зашедшему с солнца. Постепенно глаза его привыкли к темноте и начали выхватывать кое-какие детали деревенского быта.

Окон в хижине не было. Свет попадал из двери и через отверстие в камышовой крыше. Пол, застланный грязной соломой вперемежку с камышом, был усеян черепками, глиняной посудой и каким-то хламом.

Тутмес наклонился и что-то поднял. Это была миска. Он повернулся к Халосету.

– Это твой дом?

Юноша молча кивнул.

– Здесь невесело, – подтвердил ваятель. – Но что тут происходит, расскажи?

Халосет сел прямо на пол:

– Я не люблю жаловаться. Тем более, когда ко мне пришло счастье.

– Что ты, тебе еще не известно, что такое настоящее счастье, – попробовал пошутить Тутмес.

– Может, и так, – уныло продолжал юноша. – Но пока довольствуюсь этим. Оно для меня огромно и неожиданно. Я не думал, что кто-то скажет: «Халосет, ты хорошо поработал, ты достоин самого Юти и, может, даже лучше него!»

– Ты, оказывается, решил потягаться с самим Юти! – усмехнулся Тутмес. – Похвально. Юти – хороший мастер, к такому искусству нужно стремиться. Жаль, что он причинил тебе когда-то боль…

– Я забыл об этом, – поспешно перебил его Халосет. – Я думаю, что ты хотел бы услышать мою историю?

– Я слушаю тебя, – сказал Тутмес, садясь рядом с Халосетом и подворачивая под себя ноги на китайский манер.

– Когда-то мой отец был ремесленником, – начал молодой человек. – Он делал посуду для бедняков: миски, горшки. Меня же это никогда не привлекало. Да и отец понимал, что на жизнь этим не заработаешь. Поэтому работал еще и в оазисе, до которого много часов пути. Он чинил и плел сети, делал лодки. Но то ли над ним не светила счастливая звезда, то ли были другие причины, но золото и счастье не шли ему в руки. Жена его, моя мать, умерла так давно, что я не могу ее вспомнить. Сам же он ушел к богам в тот год, когда был построен Ахетатон. У отца был брат, который умер не так давно, а его жена, старая сварливая женщина, ежедневно упрекает меня в том, что я не зарабатываю на пропитание. Она думает, что я не занят делом, и отказывается меня кормить, позорит перед деревней, выкрикивая девушкам, чтобы они не шли за меня замуж, потому что я бездельник. Все смеются надо мной, я слыву неумехой и недоумком. Мне всякий раз не хочется возвращаться сюда.

– Я понял твою печаль, – сочувственно промолвил Тутмес. – У меня есть одна мысль.

И он уже собрался поделиться ею с учеником, но в этот момент в дверь ввалилась низкорослая высушенная женщина, похожая на насекомое.

– Пришел, бездельник? – с порога задребезжала она неприятным резким голосом. – И зря! У меня для тебя сегодня нет ничего! А если ты думаешь, что тебя обязаны кормить только за твое сумасшествие, ты ошибаешься!

К этому времени глаза женщины привыкли к темноте, и она различила, что в хижине юноша не один.

– Кто это с тобой? – спросила она еще более резко. – Ты уже приводишь в дом гостей? Меня это забавляет! Но сперва скажи своему гостю, чтобы принес что-нибудь с собой, я не люблю нищих и попрошаек.

Она принялась собирать разбросанную посуду:

– Пригодится. Хоть твой отец ничего не умел делать, но такие миски плохо бьются, – она захихикала. – А где твое кресло-то? Что-то я его не вижу. Выбросил или продал кому?

Халосет молчал. Молчал и Тутмес.

Старуха продолжала:

– Если продал, то наверняка задаром, безмозглая голова! Лучше б я ему место определила!

– Благодарение Атону, место трону определено не тобой, – медленно и четко сказал Тутмес, вставая с пола и неторопливо подходя к женщине.

– Кто ты? – испугавшись высокого роста незнакомца и его странного произношения, поспешно спросила старуха. – Халосет, кого ты привел? Кто это?

– Как ты скупа и неумна, женщина! – продолжая наступать на нее, говорил Тутмес. – Ты никого не щадишь, мечтая обрести богатство любой ценой. Теперь я понимаю, куда утекли дебены, заработанные Халосетом на строительстве Ахетатона. Туда же ушла и его праздничная одежда. Благодаря тебе, старуха, он и впрямь похож на нищего!

– Кто это, Халосет? – закричала та.

– Ты хочешь знать? – ядовито осведомился Тутмес. – Я – начальник скульпторов фараона Эхнатона, а этот юноша – мой ученик.

– Он врет, Халосет! – вскричала женщина. – Никогда не поверю, чтобы такой знатный человек оказался в твоей лачуге! Кто этот иноземец? Кто он?