Угол покоя

Ни малейшего намека в этих письмах из Виктории о ее супружеских трудностях. Все время подразумевается, что, как только Оливер завершит полевую часть своих изысканий, они вновь соединятся. Однако она прожила там лето и осень 1888 года, когда Оливер определял возможные места плотин на Снейк и ее притоках, и зиму, когда он, живя в Бойсе в гостинице, работал над классификацией пригодных для орошения земель в долине этой реки, и весну 1889 года, когда он опять отправился в горы. Олли ни в какую восточную школу не поехал. Она не смогла выхлопотать ему стипендию, а у самой денег не хватало.

По-вдовьи сумрачно и усердно она трудилась, добывая содержание своему потомству. По тону писем не чувствуется, что она несчастна, хотя в двух из них Сюзан говорит, что ей “больше всего хочется быть одной”. Она написала и проиллюстрировала на острове Ванкувер путевой очерк такого же сорта, как в Нью-Альмадене, в Санта-Крузе, в Мексике и в каньоне, но, как и в ее беллетристике, ее жизнь там непосредственно не отражается, преобладает безличная география. Утонченно-благовоспитанной литературе исповедальность была так же чужеродна, как утонченно-благовоспитанной жизни.

В числе написанного тогда был вариант ее прежней истории о честном инженере, разрывающемся между любовью к молодой особе и враждой с ее зловредным отцом; была история о беспутном, но обаятельном кавалеристе, который плохо кончает; и история о романе, вспыхнувшем в те два дня, что трансконтинентальный поезд стоял в Вайоминге из‑за снежных заносов. Лишь одно из написанного в Виктории кажется мне знаменательным в такой же степени, как была знаменательна история о Лохинваре-Фрэнке. Тут речь идет о молодой и многообещающей певице, вышедшей замуж за инженера на Западе, которая обнаруживает, что в суровом западном климате ее голос испортился, стал надтреснутым, так что ей приходится благородно поставить крест на своих чаяниях.

Бабушка была фабрикой – одинокой, удрученной, храбро деятельной, мучимой бессонницей и заботами фабрикой, возможно, слегка отравленной жалостью к себе. Но она держалась в стороне. Не поехала проведать Бесси и Хадсонов (деньги? гордость?) и не вернулась сразу, когда пришла телеграмма от Оливера. У меня нет этой телеграммы, есть только письмо, где Сюзан сообщает о ней Огасте.