Читаем Уильям Шекспир — образы чести и благородства полностью

Строки 11 и 12, следует читать вместе одна другой, так содержат вердикт присяжных в лице арендаторов сердца юноши: «И их вердикт постановил половину светлого взора и дорогого сердца разделить». Из чего можно заключить, что юноша был обладателем «светлого взора», то есть предположительно, голубых или серых глаз.


Хочу отметить, что в сонете применение юридической терминологии не помешало Шекспиру наполнить текст сонета тончайшей неповторимой иронией, характерной только ему, особенно в строках 11-12.


В заключительном двустишии, автор проводит черту, изложенному выше, из чего автор для себя сделал выводы для дальнейшей жизни.


«As thus; mine eye's due is thy outward part,

And my heart's right thy inward love of heart» (46, 13-14).


«Итак; благодаря моему взгляду — твоей внешней частью (мил),

И моего сердца право, твоё сердце внутри полюбить» (46, 13-14).


Темой эмпирического опыта автора сонета наполнены строки 13-14, которые читаются вместе, так как входят в одно предложение: «Итак; благодаря моему взгляду — твоей внешней частью (мил), и моего сердце право, твоё сердце внутри полюбить». В строке 13, для построения строки в раках правил грамматики, а также рифмы мной в конце строки в скобках добавлено слово «мил».


В более раннем сонете автор в поэтической метафоре сравнил юношу с герольдом, огласившим приход аляпистой весны:


________________

© Swami Runinanda

© Свами Ранинанда

________________


Original text by William Shakespeare Sonnet 1, 9-12


«Thou that art now the world's fresh ornament,

And only herald to the gaudy spring,

Within thine own bud buriest thy content,

And, tender churl, mak'st waste in niggarding» (1, 9-12).


William Shakespeare Sonnet 1, 9-12.


«Ты, будто мастерство ныне, узор свежий мира (появясь),

И лишь, герольд огласивший приход аляпистой весны,

Содержимое собственного твоего бутона закопай внутри,

И ласковый парнишка, разбрасывай из него скупясь» (1, 9-12).


Уильям Шекспир сонет 1, 9-12.

(Литературный перевод Свами Ранинанда 10.05.2022).


Анализируя эти строки, можно было предположить, что в них автор описывал период жизни адресата, когда происходила метаморфоза превращения угловатого подростка в статного молодого красивого мужчину в доме опекуна Уильяма Сесила.


(Примечание. Для ознакомления читателя ниже предоставляю критические дискуссии и заметки относительно сонета 46, которые могут вызвать интерес у некоторых исследователей. Текст оригинала по этическим соображениям при переводе максимально сохранен, и автор эссе не несёт ответственности за грамматику, стилистику и пунктуацию представленного архивного материала).



Критические дискуссии и заметки о сонете 46.


Критик Мэсси (Massey) предположил: «... этот и следующий сонет, очевидно, основаны на одном из сонетов Дрейтона (то есть только что процитированном)» (Intro., p. 141).

Критик Тайлер (Tyler) добавил: «... (отметил то же сходство) (Intro., p. 40), но посчитал, что Дрейтон был подражателем».

Критик Дауден (Dowden) предложил две ссылки: Cf.! Уотсон, «Слезы фантазии», сонеты 19-20 (Watson, «Tears of Fancy», Sonnets 19-20):


«My heart impos'd this penance on mine eyes»,

«Моё сердце наложило эту епитимью на мои глаза».

и

«My heart accus'd mine eyes and was offended»,

«Моё сердце обвинило мои глаза и было оскорблено».


Констебль, «Диана, 6-е десятилетие», S. 7 (Constable, «Diana, 6th Decade», S. 7):


«My heart mine eye accuseth of his death»,

«Моё сердце обвиняет мой взор в его смерти».


Критик Крейтон (Creighton) предоставил своё мнение: «... счёл, что сонеты являются пародией на (любовную) пару из сборника Уотсона». («Blackwood», 169: 673).

Критик Ли (Lee) высказал своё мнение: «Война между взглядом и сердцем — излюбленная тема сонетистов эпохи Возрождения». (См. далее примечание Ли на S. 24).


Критик Лорд Кэмпбелл (Lord Campbell) отметил: «Этот сонет настолько легален по своему языку и образам, что без значительного знания английской судебной процедуры его невозможно полностью понять» («Sh.'s Legal Acquirements», p. 102). (То, что такое знание было широко распространено в елизаветинскую эпоху, было подробно показано; см., например: Robertson, «The Baconian's Heresy», 1913, chapters 3-6).

По поводу строк 9-10, критик Ли (Lee) констатировал факт: «Юридическая терминология этого сонета распространена у Спенсера, Барнса, Барнфилда (Spenser, Barnes, Barnfield) и многих других авторов того времени».

Cf.! F. Q., book VI, VII, 34: «Поэтому присяжные были наказаны прямо». (For «tenants». Cf.! Barnes, P.&P., S. 20):


«Those eyes (thy Beauty's tenants) pay due tears

For occupation of mine heart, thy freehold».


«Эти глаза (арендаторы твоей Красоты) заплатят должными слезами

За оккупацию моего сердца, твоего свободного владения».


Строка 9, по поводу слова «side», «сторона» критик Малоун (Malone) отметил: «…слово «Cide» означает «to decide» «решать».

Критик Уикдхэм (Wykdham) дал определение (произнося Q такого написания): «Присудите этот титул той или другой стороне», где N.E.D. не определился: «Назначить одной из двух сторон или стороне».

Перейти на страницу:

Похожие книги

Дело о Синей Бороде, или Истории людей, ставших знаменитыми персонажами
Дело о Синей Бороде, или Истории людей, ставших знаменитыми персонажами

Барон Жиль де Ре, маршал Франции и алхимик, послуживший прототипом Синей Бороды, вошел в историю как едва ли не самый знаменитый садист, половой извращенец и серийный убийца. Но не сгустила ли краски народная молва, а вслед за ней и сказочник Шарль Перро — был ли барон столь порочен на самом деле? А Мазепа? Не пушкинский персонаж, а реальный гетман Украины — кто он был, предатель или герой? И что общего между красавицей черкешенкой Сатаней, ставшей женой русского дворянина Нечволодова, и лермонтовской Бэлой? И кто такая Евлалия Кадмина, чья судьба отразилась в героинях Тургенева, Куприна, Лескова и ряда других менее известных авторов? И были ли конкретные, а не собирательные прототипы у героев Фенимора Купера, Джорджа Оруэлла и Варлама Шаламова?Об этом и о многом другом рассказывает в своей в высшей степени занимательной книге писатель, автор газеты «Совершенно секретно» Сергей Макеев.

Сергей Львович Макеев

Биографии и Мемуары / История / Литературоведение / Образование и наука / Документальное
Крылатые слова
Крылатые слова

Аннотация 1909 года — Санкт-Петербург, 1909 год. Типо-литография Книгоиздательского Т-ва "Просвещение"."Крылатые слова" выдающегося русского этнографа и писателя Сергея Васильевича Максимова (1831–1901) — удивительный труд, соединяющий лучшие начала отечественной культуры и литературы. Читатель найдет в книге более ста ярко написанных очерков, рассказывающих об истории происхождения общеупотребительных в нашей речи образных выражений, среди которых такие, как "точить лясы", "семь пятниц", "подкузьмить и объегорить", «печки-лавочки», "дым коромыслом"… Эта редкая книга окажется полезной не только словесникам, студентам, ученикам. Ее с увлечением будет читать любой говорящий на русском языке человек.Аннотация 1996 года — Русский купец, Братья славяне, 1996 г.Эта книга была и остается первым и наиболее интересным фразеологическим словарем. Только такой непревзойденный знаток народного быта, как этнограф и писатель Сергей Васильевия Максимов, мог создать сей неподражаемый труд, высоко оцененный его современниками (впервые книга "Крылатые слова" вышла в конце XIX в.) и теми немногими, которым посчастливилось видеть редчайшие переиздания советского времени. Мы с особым удовольствием исправляем эту ошибку и предоставляем читателю возможность познакомиться с оригинальным творением одного из самых замечательных писателей и ученых земли русской.Аннотация 2009 года — Азбука-классика, Авалонъ, 2009 г.Крылатые слова С.В.Максимова — редкая книга, которую берут в руки не на время, которая должна быть в библиотеке каждого, кому хоть сколько интересен родной язык, а любители русской словесности ставят ее на полку рядом с "Толковым словарем" В.И.Даля. Известный этнограф и знаток русского фольклора, историк и писатель, Максимов не просто объясняет, он переживает за каждое русское слово и образное выражение, считая нужным все, что есть в языке, включая пустобайки и нелепицы. Он вплетает в свой рассказ народные притчи, поверья, байки и сказки — собранные им лично вблизи и вдали, вплоть до у черта на куличках, в тех местах и краях, где бьют баклуши и гнут дуги, где попадают в просак, где куры не поют, где бьют в доску, вспоминая Москву…

Сергей Васильевич Максимов

Культурология / Литературоведение / Прочая старинная литература / Образование и наука / Древние книги / Публицистика