Уинстон Черчилль. Его эпоха, его преступления

В The Times она писала, что «Троцкий разговаривал о картинах, искусстве и литературе. У него голова Мефистофеля. Он – замечательная личность и полон огня. Он прочел лучшие произведения английской литературы и однажды сказал мне, что, если бы Англия не совершила вообще ничего, но произвела на свет Шекспира, это одно оправдало бы ее существование». О Ленине она писала: «С точки зрения искусства, я думаю, он самый интересный человек в мире. У него в высшей степени необычные глаза. Я лепила его в его кабинете в военном министерстве, пока он сидел за столом, погруженный в работу. Его хладнокровие в любых обстоятельствах поразительно. Неважно, насколько сильно возбуждены окружающие, – он всегда сохраняет невозмутимость». Чего, однако ж, не скажешь о ее двоюродном брате.

Мать Шеридан писала ей после ее возвращения: «Я прощаю тебя, дорогая, как я сделала бы даже в том случае, если бы ты совершила убийство». Но Черчилль еще долгое время отказывался разговаривать со своей двоюродной сестрой, так что она оказалась во временной ссылке в Соединенных Штатах. Со своей стороны, она никогда не простила Сталина за «убийство всех моих друзей». Что до Черчилля, то он, в отличие от нее, не был чрезмерно огорчен истреблением 90 процентов ленинского Центрального комитета[122]. Так было даже проще вести дела со Сталиным, когда разразилась следующая война.

6 Девять дней в мае 1926-го

Знай своего врага:

Ему неважно, какого ты цвета,
Если только ты работаешь на него.
И все же ты работаешь!
Ему неважно, сколько ты зарабатываешь,
Если только ты зарабатываешь для него больше.
И все же ты зарабатываешь!
Ему неважно, кто живет в комнате на самом верху,
Если ему принадлежит все здание.
И все же ты стремишься наверх!
Он даст тебе писать о нем что угодно,
Если только ты не действуешь против него.
И все же ты пишешь!
Он поет дифирамбы человечеству,
Но знает: машины дороже людей.
Торгуйся с ним, и он рассмеется и обведет тебя вокруг пальца;
Брось ему вызов, и в ответ он убьет.
Чтобы не потерять то, чем владеет,
Он скорее уничтожит весь мир.
УНИЧТОЖЬ КАПИТАЛ! СЕЙЧАС!

КРИСТОФЕР ЛОГ. ПЛАКАТНЫЕ СТИХИ, ЖУРНАЛ BLACK DWARF

(ИЮНЬ 1968 Г.)

Эпоха между двумя мировыми войнами представляла собой сложное переплетение возможных вариантов будущего. Политическое влияние Русской революции в полной мере ощутилось во время идеологического и экономического кризиса на Западе. В нескольких европейских странах можно было наблюдать, как на глазах поляризуются силы социалистической революции и фашистской контрреволюции. Циничная идея Вудро Вильсона о том, что победа союзников в Первой мировой войне «сделает мир безопасным для демократии», поразительно быстро обнаружила свою несостоятельность.

Трезвый вердикт эпохе состоит в том, что политическая демократия позорным образом провалилась, не сумев предложить сколько-нибудь долговременное решение социальных и экономических проблем. К 1937 г. Ричард Кроссман, интеллектуал социал-демократических взглядов, в своей книге «Платон сегодня» (Plato Today) признавался: «Мы не уверены, какова на самом деле та демократия, за которую мы выступаем».

Большевики уже готовились заказывать панихиду по Британской империи. Но внутренняя угроза ощущалась еще острее. В 1906 г. Ллойд Джордж предостерегал своих коллег по Либеральной партии, что, в случае «если нам не удастся ликвидировать общенациональную деградацию – трущобы и повальную нищету», их сметут лейбористы. В тот же год в своей знаменитой речи в Лаймхаусе[123] он описал условия работы в шахтах. Короткая выдержка из нее передает дух времени, рисуя картину того, как премьер-министр Асквит в компании Ллойд Джорджа стучится в двери горнодобывающих магнатов с просьбой добавить к жалованью лишнюю полушку; этот эпизод изрядно повеселил консервативную прессу: