Уитни Хьюстон. История великой певицы глазами ее близкой подруги

– Робин, я хочу с тобой поговорить. Сядь, – сказала она мягко, но непреклонно, не сводя с меня глаз.

Я села напротив нее, и она продолжила:

– Где вы были прошлой ночью?

– Да просто гуляли, – ответила я.

Мама надавила на меня, пытаясь выудить истинные причины моего недавнего поведения, и я призналась, что мы с Уитни употребляли наркотки. Она спросила, где мы все это берем, и я ответила, что в разных местах, но в основном покупаем у одного знакомого из Ист-Оранджа.

– Какой у Сисси номер телефона?

Я заколебалась, и она потребовала:

– Набери ее.

Пришлось подчиниться. Я стала медленно вращать телефонный диск, надеясь немного потянуть время.

Сев рядом с мамой на подлокотник дивана, я слушала, что она говорит, и с каждым словом все больше ужасалась. Больше всего я жалела, что не смогла предупредить Ниппи, и теперь из-за моего длинного языка у нее будут неприятности.

– Сисси, это Джанет Кроуфорд, мать Робин. Вы знаете, что делают наши дети? Робин говорит, что они употребляют наркотики. Так вот, я не виню вашу дочь, потому что воспитала своих детей думать своим умом. Но хочу сказать, что Робин не была такой до того, как ее встретила. Понимаете?

К этому времени я уже стекла с дивана на пол. Мама повесила трубку, не произнесла ни слова, даже не взглянула на меня и прошла в свою комнату. В оглушительной тишине.

Чуть позже мне позвонила Ниппи, и мы встретились, чтобы все обсудить. Я рассказала, что мама обо всем догадалась и у меня не было шанса скрыть правду. Нам обеим пора было взять себя в руки, потому что с Джанет Кроуфорд шутки плохи. Спустя какое-то время я поняла, что Нип так ничего и не сообщила мне о реакции Сисси.

Тогда Уитни сделала глубокую медленную затяжку Newport и сказала:

– Мама со мной поговорила.

Оказалось, ее это не беспокоит. По правде говоря, ей было плевать.

Когда я вернулась домой, в гостиной на кухонных стульях сидели мужчина и женщина, которые представились консультантами из реабилитационного центра, где раньше работала мама. Они предложили мне присесть. В моем-то собственном доме.

Затем мужчина спросил, что я знаю о наркотиках, где беру их и знаю ли, что еще в них содержится.

Женщина уточнила:

– Как часто вы употребляете?

– Не особенно часто. Мне просто нравится баловаться изредка, но я планирую бросить. Скоро.

Я продолжала относиться к ситуации легкомысленно. Помню, как сказала: «Поверьте мне, я знаю, что делаю». Я не восприняла происходящее всерьез, хихикала, отшучивалась. В тот день мы с Уитни снова не ночевали дома.

Утром я попыталась открыть входную дверь – и не смогла. Мама сменила замки. Она явно хотела, чтобы я восприняла ее посыл серьезно. Мне стало стыдно. Я поняла, что заслужила это.

По телефону я сказала, что понимаю, как она разочарована во мне, и что я тоже разочарована в себе. Мне удалось ее убедить, что я в безопасности и найду, где остановиться, пока не приду в себя. Внезапно я оказалась бездомной. Пришлось искать еду и место для ночлега, а главное – справляться в одиночку. Но на дворе было лето, а значит, все не так уж и плохо. По крайней мере, я на это надеялась.

Мне удалось найти ночлег. У парня, который тренировал баскетбольную команду Летней лиги, была свободная комната в передней части дома. Я не ела там – только спала, потом заправляла постель и выскальзывала наружу. Примерно через неделю или две я стала ночевать в машине, припаркованной на заднем дворе Нип. К тому времени у нее уже были права, и она сказала Сисси, что арендует машину. По ночам бывало довольно холодно, но стоило ее матери выйти из дома, Нип забирала меня к себе. Однажды Сисси вышла и обошла вокруг машины. Я сжалась в комок под одеялом, стараясь не двигаться, и это сработало. Каким-то чудом она меня не заметила.

Такой бродячий образ жизни вряд ли можно было назвать стабильным, поэтому я съездила в аэропорт Ньюарка и заполнила заявление о приеме на работу.

После трех с половиной недель отсутствия я извинилась перед мамой за свое поведение и сказала, что собираюсь взять себя в руки. Мама вздохнула с облегчением, расплакалась и разрешила вернуться домой. Мы не стали обсуждать наркотики. Через несколько дней я получила письмо от авиакомпании Piedmont Airlines: меня наняли продавать билеты и предложили шестимесячный контракт на неполный рабочий день. Смены были с четырех до десяти утра.

Мне нравился распорядок дня и ответственность, но работать было тяжело. У меня не было собственной машины, а это означало, что в три часа утра нужно было выйти из дома и отправиться на отвратительную прогулку до дома моей коллеги, чтобы поехать вместе. Я изо всех сил старалась не засыпать после работы и помогать Нип.

Что же касается вечеринок, то мы были так заняты, что нам едва удавалось выделить на них день или два. Когда освобождалось немного времени, Нип спрашивала: «Хочешь купить немного?» И мы брали грамм-другой. Пусть мы не обсуждали это напрямую, та ситуация с мамой оказала на нас серьезное влияние, наши приоритеты изменились. Мы сосредоточились на мечте и способах ее достижения. Уитни часто повторяла: «Там, куда мы идем, не место наркотикам».