Уитни Хьюстон. История великой певицы глазами ее близкой подруги

Мне не хотелось звонить ей, хотя у меня были номера телефонов студии и ее номера в отеле. Я не хотела ее разбудить или чему-нибудь помешать. Пару раз я звонила примерно в то время, когда, по моим расчетам, она должна была завтракать и собираться, но она говорила, что уже уходит и позвонит, когда будет на месте, – и я ждала еще несколько часов.

Уитни подчеркивала, что всегда будет рядом, что нуждается во мне, и я верила, что она действительно так думает, что мы обе это чувствуем. В тот момент мне казалось, что она от меня ускользает.

Я лежала на полу нашей гостиной в темноте, позволяя слезам течь по щекам. Одна.

Вернувшись домой, Уитни сказала, что голос у Джермейна намного лучше, чем у его брата Майкла. Она продемонстрировала мне три песни: Nobody Loves Me Like You Do, If You Say My Eyes Are Beautiful и Don’t Look Any Further. Они были классными, но голос Джермейна не шел ни в какое сравнение с голосом Ниппи, особенно на моей любимой Don’t Look Any Further. Уитни была где-то впереди, как реактивный самолет у самого конца взлетной полосы, а Джермейн плелся в хвосте. «Девочка моя, будешь продолжать так петь – у тебя лопнут голосовые связки», – сказал ей на это Джермейн и решил не включать этот дуэт в свой альбом. Don’t Look Any Further была перезаписана с участием Сиды Гаррет и Денниса Эдвардса из The Temptations.

Через неделю или две после ее поездки в Лос-Анджелес мы с Нип поехали в Arista, чтобы встретиться с руководителями отделов и сотрудниками. Мы обсудили все вопросы, и когда всплыло имя Джермейна, представитель лейбла отвел меня в сторонку и сказал, что тот хотел бы встретиться с руководителями отделов. «Размечтался», – подумала я. Недавно было объявлено о долгожданном туре Victory Tour Джексонов 1984 года. Видимо, Джермейну показалось, что у него есть какая-то власть и влияние.

Дома мы с Нип, даже несмотря на новообразованную дистанцию, все еще болтали до предрассветного часа, и иногда я засыпала в ее постели. Но она никогда не спала в моей комнате и даже самым поздним вечером делала над собой усилие и шаркала к себе. Мне было обидно, что она ничего мне не рассказала. Ну, то есть, это же Джексон! Это же грандиозно! Почему вдруг у нас появились друг от друга секреты? Я-то думала, главное для нас – это честность. Без романтических отношений я еще могла прожить, но наблюдать за тем, как между нами вырастает стена, было выше моих сил.

После концерта в Sweetwater Уитни переоделась в уличную одежду и уже обувала туфли, когда в гримерку вошла знакомая Сисси. Пока она говорила, Нип бросила на меня взгляд, давая понять, что хочет поскорее уйти.

– О, так вы двое, значит, можете общаться без разговоров? – спросила женщина.

Мы с Уитни обменялись виноватыми взглядами.

– Это хорошо, – сказала она. – С вами все будет в порядке, девчонки. Только будьте осторожны с МБМ: мужчины, брак и марихуана.

Мы с Уитни расхохотались и поблагодарили ее за совет.

В то время это казалось забавным, но теперь первая «М» вдруг стала настоящей проблемой. Пока мы хранили верность друг другу, все было хорошо. Но когда она решила не рассказывать мне о своих отношениях с Джермейном, я почувствовала, что у нас не настоящая дружба, а какая-то фальшивка. К тому же меня волновало, что я не могу заставить ее выйти из дома и пойти куда-нибудь, кроме клуба, потому что она предпочитала сидеть взаперти и ждать телефонного звонка. Она словно забыла о себе, о музыке и обо мне. Я попыталась представить себя на ее месте, но не смогла. Раньше она говорила, что мы команда, но теперь это было не так.

Я понимала, что мне нелегко, но не отдавала себе отчета, насколько. Однажды днем, когда Уитни везла нас куда-то по шоссе, я задала ей вопрос и в ответ столкнулась с полной тишиной. Вдруг, не раздумывая, я замахнулась правой рукой. Уитни подняла локоть, защищаясь, но моя рука все равно ударила ее по плечу, заставив машину слегка вильнуть.

«Ты с ума сошла», – сказала я себе. И вслух:

– Мне очень жаль. Останови машину, я пойду домой пешком.

Уитни спросила, уверена ли я в этом, и припарковалась возле заправочной станции. Я вышла, и она постояла в нерешительности, пока я жестом не показала, чтоб она ехала. Уитни такое не оценила и состроила соответствующую гримасу. Но мне и без того было очень плохо. Меня потрясло, насколько легко я потеряла контроль над собой. Я хотела побыть одна.

То, что я сделала, было не только неправильно, но и опасно. Мы ехали по трехполосному шоссе, прямо посередине, но, к счастью, рядом с нами никого не было. Наш дом находился примерно в миле оттуда, так что у меня оставалось тридцать минут, чтобы пройтись и подумать. Я никогда раньше так не делала. Даже на баскетбольной площадке не набрасывалась на соперников за нечестный ход.

Дома я поняла, что должна объясниться. Должна рассказать, что я чувствовала, пока она была в Лос-Анджелесе. И как ужасно отстраненно она вела себя с тех пор, как вернулась домой.