Уитни Хьюстон. История великой певицы глазами ее близкой подруги

Кашиф пообещал так и сделать.

Несколько месяцев спустя, после выхода Send Me Your Love, я позвонила в Arista и попросила копию. Уитни сидела в кресле, положив ноги на пуфик, а я растянулась на полу перед стереосистемой. Мы прослушали весь трек, и Уитни сказала:

– Он меня не убрал.

Кашиф действительно заменил ее вокал в середине песни Baby Don’t Break Your Baby’s Heart голосом Лалы. Но на других песнях он просто убрал ее вокал на второй план. И использовал ее вздохи для барабанного звука на Oh Love. Она на протяжении всего этого альбома поднимает эти песни на новый уровень и расставляет акценты в нужных местах. Особенно это касается песни I’ve Been Missin’ You, где он наложил сверху другую певицу по имени Лилло Томас. Вы не найдете ее имени в титрах, но Уитни Хьюстон задала этому треку тон, стала его изюминкой.

И я понимаю, почему он ее не убрал: просто не смог. Она была великолепна.

Джерри Гриффит из Arista нашел еще одну песню для Уитни, на этот раз написанную Джорджем Меррилом и Шеннон Рубикам, под названием How Will I Know. Джанет Джексон не взяла ее в свой альбом Control, и в игру вступил Нарада Майкл Уолден, который был продюсером альбома Ареты Франклин Who’s Zoomin’ Who?. Нараде позвонил Джерри и попросил его поработать с Уитни. Нарада внес пару изменений в песню, записал ее в Калифорнии и полетел в Нью-Йорк, чтобы встретиться с Уитни. Она записала ее с одного дубля. С того момента все называли ее «Дубль-Хьюстон».

Вот как это произошло: многослойная, жирная инструментальная дорожка ревела в динамиках, а Нип стояла в будке звукозаписи за диспетчерской. Надев наушники, она, как обычно, сделала глоток чая с медом, встала перед микрофоном и приготовилась. Нарада и инженер сидели за пультом управления, а я то усаживалась, то вставала рядом, чтобы мне было видно Уит, а ей – меня.

Первым всегда записывали бэк-вокал, потом его удваивали, а иногда и утраивали, только после этого переходили к главной партии и импровизациям. Мы никогда не уходили без копии записи. Если она еще не была готова, я оставалась и ждала, пока не получала грубую смесь трека с наложением лучших вокальных фраз. Иногда она звонила и говорила: «Обязательно возьмите в итоговую запись эту импровизацию» – или настаивала на определенной, которая особенно хорошо работала. Иногда, если ей казалось, что они взяли не самый лучший дубль какой-то реплики или даже слова, она звонила на студию. Но чаще всего Уитни просто позволяла звукорежиссерам делать свою работу.

Впервые слушая демо, она становилась непривычно тихой, съедала парочку лакрично-медовых леденцов от кашля и принималась изучать текст. Если она его чувствовала – то сразу включалась в работу. То, что у нее в конечном итоге выходило, каждый раз звучало свежо и оригинально. Звукорежиссер и авторы песни вроде Нарады поверить не могли, что их мечта действительно исполнялась. У нее был своего рода набор «фокусов» – определенная манера произнести слово так, чтобы оно уместилось в предложении и одновременно встраивалось в общий посыл песни. Она знала, когда нужно облегчить фразу, а когда, наоборот, добавить ей смысла. «Я знаю все эти трюки», – говорила она.

Вскоре после этого Уитни включила мои услуги в свою зарплатную ведомость. «Завтра я не выйду на работу», – сказала я своему начальнику в Piedmont с широкой улыбкой на лице.

Когда мы попытались определить, в чем заключается моя работа, Уитни сказала: «Я бы хотела быть в двух местах одновременно, но не могу. Умом я понимаю, что нужно делать. Но мне нужно, чтобы снаружи, в реальном мире ты мне с этим помогла». Я поняла, что она имеет в виду.

Если она не хотела с вами работать или встречаться – вам было ни за что не пройти через меня. Я была готова к этой роли – идти вперед, задавать неловкие вопросы, делать все, чтобы облегчить Уитни жизнь. Она знала, что я всегда забочусь о ее интересах. Я разбирала всю корреспонденцию от Arista, обрабатывала запросы на выступления и принимала звонки от агентов, авторов песен, артистов, телевизионных продюсеров, известных личностей – ото всех. Любой, кто хотел поговорить или поработать с Уитни, сначала встречался со мной.

Вскоре после этого в индустрии поползли слухи, что Уитни лесбиянка и у нее роман с ассистенткой. Сисси была вне себя от ярости и позвонила отцу Уитни, чтобы выразить свое неудовольствие по поводу нашей совместной работы. Я беспокоила Сисси гораздо больше, чем то, что ее двадцатиоднолетняя дочь связалась с мужчиной вдвое старше. Клайв сказал, что Джермейн и его жена Хейзел расстались, и это, наверное, было правдой, но в тот момент он был женат и действительно гораздо старше. У Уитни не было никакого реального опыта отношений, кроме того случая, когда она рискнула и подарила свою любовь мне.