Уитни Хьюстон. История великой певицы глазами ее близкой подруги

К тому моменту я ужасно устала от одиночества. Летом 1993 года мне вспомнилась Лиза Хинтельман. Когда мы работали вместе, я не могла думать ни о чем, кроме работы. В Лизе определенно было что-то особенное, но я не позволяла этому чувству развиться, чтобы сохранить профессиональные отношения. У нее были великолепные длинные вьющиеся темно-каштановые волосы. Она, стройная, отлично одетая, с классическим французским колоритом – преппи из Бостонского колледжа, перенесенная на улицы Нью-Йорка, – всегда меня волновала. Я была уверена, что у нее кто-то есть, поэтому готовилась принять отказ.

Лиза перешла из PR-компании в GQ на место редактора специальных проектов. Я вспомнила, где, по ее словам, она живет, и набралась храбрости, чтобы позвонить ей из машины по своему первому мобильнику размером с кирпич. Она подняла трубку. Я насочиняла, будто «случайно оказалась» в ее районе, и, не осмелившись предположить, что она употребляет алкоголь, сказала: «Не хочешь пойти выпить горячего шоколада?» Лиза ответила, что сильно простудилась и не может выйти из дома. Отказ отдался болью во всем теле, но я продолжила наступление. «У тебя есть все, что нужно?» – спросила я, предложив принести куриный бульон.

«Все есть, спасибо», – сказала она. Мои надежды стремительно полетели вниз, но прямо перед тем, как они шмякнулись оземь, Лиза подхватила их, сказав: «Давай в следующий раз». Через несколько дней она действительно позвонила, и мы встретились где-то в Челси, чтобы выпить и узнать друг друга получше.

В феврале 1994 года Уитни устроила Бобби вечеринку по случаю его двадцатипятилетия в Tavern on the Green в Центральном парке. Ей хотелось, чтобы он почувствовал себя любимым и важным. Я пригласила Лизу. Она нарядилась с ног до головы в черное и казалась даже выше, чем обычно, в своих замшевых сапогах на трехдюймовом каблуке. Вечер прошел прекрасно – сотни гостей, напитки рекой, много еды и музыка, под которую невозможно не танцевать.

У меня был водитель, поэтому в конце вечера я предложила Лизе подвезти ее домой. Когда мы приехали, я попросилась в туалет и, не давая себе ни мгновенья на раздумья, пошла ва-банк. Взрывной поцелуй!

Утром следующего дня я осторожно набрала ее номер, нервничая, что все испортила. Но Лиза ответила тепло. Мне даже показалось, что она улыбается в трубку.

Мы начали встречаться и после одной из первых совместных ночей проснулись в доме на тихой улице Манхэттена, покрытой двумя футами снега. Никто не знал, что я уютно устроилась на третьем этаже этого очаровательного особняка в Челси, окруженная заботой и защитой. Но дело было не в самой квартире, а в Лизе. Никто, кроме мамы, не знал, где я. Лиза накрыла на стол, готовила ужин и налила нам вина. Познакомила меня со своими любимыми музыкантами. За ужином при свечах мы говорили о жизни, путешествиях, наших семьях, о ней, обо мне – только вдвоем.

Лизу ничего не пугало, но я все еще сомневалась, стоит ли приводить ее в свой мир. Как только я вошла в ее пространство, мне показалось, что прежняя жизнь с Уитни как будто встала на паузу. Мы о ней не говорили, и это произвело на меня большое впечатление: в этой уютной квартире я чувствовала себя свободнее и ближе к себе, чем когда-либо прежде.

Мне нравилось гулять с Лизой по городу. Она жила здесь уже много лет, хорошо знала и любила это место. По утрам Лиза листала Time Out и другие журналы в поиске интересных мест и событий, которые мы могли бы посетить вместе, – спектаклей, музеев, баров, клубов. «Угадай, куда мы сегодня пойдем?» – говорила она. Мне нравилось узнавать город вместе с ней – до тех пор, пока она не пыталась брать меня за руку. «Пожалуйста, не делай так», – одергивала я ее. Мне было неудобно делать это на людях. Я слишком долго видела себя продолжением Уитни Хьюстон.

Кроме того, я не была готова к серьезным отношения и сомневалась насчет обязательств. Мне нужно было понять, что со мной происходит, и решить, что делать дальше.

Глава девятнадцатая. Выдох

Той зимой Уитни была главной звездой наградных шоу 1994 года. Она получила три Grammy, пять наград визуальной премии NAACP, пять World Music Awards, восемь American Music Awards и одиннадцать премий от издания Billboards. А на Soul Train, где ее освистали пять лет назад, она выиграла «R&B-песню года» за I Will Always Love You (которая не имела никакого отношения к R&B-песне) и была удостоена премии имени Сэмми Дэвиса-младшего «Женский вокал года». Приняв эту награду, она произнесла речь о расовой дискриминации, с которой столкнулся Дэвис, и о том, каково было черным исполнителям в его время. Затем, поблагодарив членов своей семьи, обратилась ко мне: «Моя дорогая подруга и личная помощница Робин Кроуфорд – как поблагодарить кого-то за такую верность, преданность и любовь? Одних слов будет недостаточно… Поэтому я просто скажу: спасибо. Я люблю тебя. Твой вклад не остался незамеченным». Не знаю, что побудило ее выделить именно меня в тот вечер. Но на вручении главного приза Soul Train она тоже оказала мне эту честь.