Уютная кондитерская в Париже

Катрин не заметила неторопливого, усталого движения век Себастьяна, она в этот момент разглаживала на себе платье, но Нина обратила внимание. Себастьян был в изнеможении. Меньше всего ему нужно было ехать куда-то обедать. И двигался он медленно – верный знак того, что нога у него болела. Нина сделала шаг к нему – не смогла сдержаться.

– Ты как? – спросила она и тут же шутливо добавила: – Принимал болеутоляющее?

Себастьян вяло улыбнулся ей в ответ.

– Пойман с поличным, няня Нина.

– Болеутоляющее? – скривившись, проговорила Катрин. – Ах, дорогой, почему же ты ничего не сказал? – Она закусила губу. – Не знаю, смогу ли еще раз забронировать там столик.

– Не волнуйся, все нормально. – Он кивнул ей в подтверждение своих слов. – Я приму сейчас одну штуку и буду как огурчик.

Она похлопала его по предплечью.

– Oui, ma chéri. Такие мужчины, как ты, не терпят над собой опеки. – Она бросила на Нину иронический взгляд, который Нина истолковала как «Ха! Кто бы мог подумать, а?».

Нина пожала плечами. Себастьян вытащил блистер с таблетками из кармана, выковырял две себе в ладонь, потом посмотрел в сторону раковины в другом конце кухни, где остальная группа теперь мыла свои кофейные чашки. Нина же продолжила мести пол шваброй, а проходя мимо Себастьяна, сказала:

– Я бы тебе принесла стакан воды, но я же знаю: ты не терпишь опеки.

Себастьян с покорным видом сжал губы и пошел на костылях к раковине. Нина постаралась прогнать короткий укол вины. Если ему понадобится помощь, у него есть Катрин.

Глава пятнадцатая

– Бонжур.

Марсель бросился навстречу Нине забрать у нее зонт, с которого капала вода.

– Бонжур. Фу, какая гадость. Просто ужасный дождь. Как у нас дома. Что происходит с Парижем весной?

– Такова парижская весна. Лондон тут совсем рядом. Чего вы хотите? Чтобы тут на улицах танцевала Лесли Карон?[42]

Нина настороженно моргнула.

– Я не знаю, кто такая Лесли Карон.

– Танцовщица. Кино. «Американец в Париже», – сказал Марсель, тяжело вздохнув. Он еще сильнее выпятил губы. – Что я могу сделать для вас сегодня утром?

– Я мм… гмм. Я думала, приготовлю что-нибудь сама.

К счастью, Марсель не увидел в этом ничего странного, он только кивнул в ответ.

– Кофе.

– Да, пожалуйста, с молоком.

– Я знаю, как вы любите. – Он повернулся к ней спиной и после секундной заминки сказал: – Я принесу.

– Спасибо.

Нина почувствовала себя освобожденной и поспешила на кухню. По пути туда она решила, что по прошествии нескольких дней после урока ей стоит попрактиковаться в изготовлении заварного теста и сделать эклеры.

Хорошо было иметь всю кухню в своем распоряжении, и она со свежими знаниями и критикой Себастьяна в голове быстро приготовила первую партию пирожных, но при этом была внимательна и засыпала муку точно вовремя – в момент начала кипения. Разбить яйца в жидкую смесь казалось делом более простым, и в этот раз, когда она держала в руках кондитерский пакет, он уже не представлялся ей непредсказуемым питоном, хотя она и не была уверена, что две дюжины выдавленных ею эклеров были близки к профессиональным стандартам, но, убеждала она себя, это только начало. Соблюдая все правила безопасности, пока пирожные пеклись в духовке, Нина приготовила порцию кофейного крема для начинки и кофейной глазировки для покрытия эклеров.

– Еще кофе?

Марсель принес маленькую чашечку с блюдцем, поставил на рабочий стол. Нина решила, что его вопрос безусловно риторический, а судя по его принюхивающемуся носу, его внезапная предусмотрительность произрастала из презренного любопытства.

– Что готовите?

– Пытаюсь готовить эклеры, только не давайте волю надеждам. – Она наклонила голову к духовке. – Это моя первая попытка без надзирающего глаза, так что многого я не жду, хочу просто набить руку.

– Ну, по крайней мере, кухня хоть как-то используется. Когда-то в этой кухне было полно народа. Работать начинали в полночь, чтобы наготовить на день пирожных и багетов.

– И все это готовилось здесь?

– Да. А теперь доставляется автофургоном из пекарни на окраине Парижа. – Марсель скривил губы. – Я предпочитал работу по старинке. Неудивительно, что у нас не осталось клиентов.

Нина подумала, что отсутствие клиентов может объясняться и неказистым внешним видом здания – вряд ли такое может привлекать людей.

– А что в этих коробках? – спросил он, тыча пальцем в бо́льшую из двух коробок, вытащенных Ниной из-под раковины.

– Старые кухонные принадлежности и фарфор. Вот смотрите. – Она вытащила тарелку, чайную чашку и блюдце. – Миленькие, правда?

Лицо Марселя засияло, он почтительно погладил тарелку пальцами.

– Такими тарелками здесь пользовались, когда мы с женой сюда заглядывали.

– Если Себастьян решит избавиться от них, может быть, ваша жена захочет взять одну как сувенир? – предложила она.

Глаза его стали безжизненными, тусклыми, рот вытянулся в прямую линию.

– Она умерла.

Он тут же убрал руку с тарелки, словно она обожгла его, резко развернулся и вышел из кухни.

* * *