Уютная кондитерская в Париже

Нина должна была признать, что он очень красив, и у нее возникло легкое собственническое чувство по отношению к нему. Они, возможно, видели красивое лицо, но не знали, что ему требуется кто-то, чтобы для разнообразия приглядывал за ним. Успешный и целеустремленный, на первый взгляд, на поверхности он был неплохой добычей, этого она не могла отрицать, но ему требовался кто-то, кто спас бы его от этой настойчивой потребности доказывать свою состоятельность и показал, как наслаждаться жизнью.

– Нина, – сказал он, обрывая ее мысли, и она сосредоточилась на нем.

– Да?

– Куда ты меня теперь? Ведь я могу привыкнуть к таким поездкам.

Нина шлепнула сложенной картой ему по груди.

– Ты можешь поработать навигатором, все равно сидишь и ничего не делаешь, – сварливо сказала она, пытаясь не замечать надоедливое ощущение, которое наводило ее на мысль припустить бегом или, может быть, поставить его на ноги и зацеловать до беспамятства.

Хотя она и не сказала Себастьяну, куда они направляются, маршрут она построила заранее.

– Кажется, знакомые места, – сказал Себастьян, когда они вышли на рю-Сент-Оноре. – Я забыл, что Париж такой маленький.

– А я забыла, насколько легче двигаться с малой скоростью, – язвительно сказала Нина. – После прошлой прогулки у меня ныли плечи.

Они двигались несколько окольным маршрутом, потому что Нина хотела пройти мимо Лувра с его знаменитой стеклянной пирамидой, а потом спуститься на набережную Франсуа Миттерана и по мосту Ройяль пересечь Сену, покрытая рябью вода которой играла солнечными зайчиками и несла на себе разные суденышки. После моста они двинулись по рю-дю-Бак. Идти под теплым солнышком, наслаждаясь чудесным днем, было легко. Мимо них прошла группа туристов на экскурсии, они спрыгивали с тротуара на дорогу, боясь отстать от гида, которая просвещала их на ходу.

* * *

La Patisserie du Rêves – «Кондитерская мечты» – была полной противоположностью «Ладюре». Она отличалась первозданным минимализмом. Несколько фирменных изделий, пользующихся успехом, демонстрировались в больших стеклянных сосудах, подвешенных к потолку: большой торт, а рядом с ним – специального размера на заказ. Торты были простые, но удивительно изящные, в них, как в зеркале, отражался бренд самой кондитерской.

Нине казалось, что эта кондитерская похожа на художественную галерею. Экспозиция здесь была очень невелика, но Себастьян, оставивший кресло на улице, бродил по залу, разглядывал выставленные торты. Ее же внимание привлекло небольшое по размеру песочное печенье с ароматом розы и розовой глазурью. Не прошла она и мимо крупного торта «Париж – Брест», представлявшего собой кольцо из заварного теста с кремом пралине и с внутренним слоем чистого пралине. Отпугнула ее цена.

– Девяносто четыре евро! – сказала Нина оскорбленным шепотом, когда Себастьян наклонился, чтобы разглядеть торт повнимательнее.

– Здесь двенадцать порций, – сказал он.

– Да, но… неужели это кто-то покупает?

– Да. – Он постучал по стеклу. – Во Франции совсем другая культура, не похожая на нашу. Люди покупают кондитерские изделия и дарят их хозяевам, пригласившим их на обед или ланч. У этого заведения в Париже очень хорошая репутация. Шефом здесь работает Филипп Контичини, он большая знаменитость, регулярно появляется на телевидении и известен во всем мире. Если ты придешь в гости с подарком отсюда, хозяева будут очень довольны, это считается хорошим тоном.

Он снова наклонился, чтобы получше разглядеть «Париж – Брест».

– Это удивительно.

Нина обошла кондитерскую по периметру, а когда вернулась, Себастьян все еще изучал торты, проявляя энтузиазм энтомолога, прилипшего к микроскопу. Она улыбнулась про себя, видя довольно напряженное выражение на его лице, терпеливо ждала его, когда он, закончив осмотр всех и каждого торта в центральной витрине, остановил двух работников в белой фирменной одежде и завязал с ними разговор.

Она почувствовала приступ самодовольства, слушая его излияния на пути к следующей кондитерской.

Торты в «Де Гато» и «Дю Пен» были еще более экстравагантно красивыми, чем в предыдущем заведении, и они убедили Нину, что она не станет шефом-кондитером. Она читала про шефа-кондитера Клер Дамон, которая открыла кондитерскую двенадцатью годами ранее, а до этого десять лет проходила подготовку у самых знаменитых французских шефов.

Нина огляделась и поняла, что у нее не хватит терпения или настоятельного желания создать такое совершенство, и… и это ничуть не взволновало ее. Это неожиданное прозрение осенило ее, и она поняла: ей достаточно того, что она делает. Ее все еще удивляло, что люди ежедневно становятся в очередь в «Кондитерскую Си» за «Шоколя карамель супрем» и что к четырем часам дня Марсель продает все ее эклеры с клубникой и шоколадом.

Это глазурное совершенство немного устрашало Нину. Она вспомнила теплую дружескую атмосферу в кондитерской на прошлой неделе, когда все пришли, чтобы обновить фасад. Вот это больше походило на ее стиль. Ей совсем не обязательно притворяться кем-то, кем она никогда не будет.